А теперь вспомним происшествие с бутербродами. Элла занервничала из-за их пропажи. И опять я не удивилась, хотя, согласитесь, довольно странно, что человек столь сильно переживает из-за пары кусков хлеба, пусть даже намазанных дорогим деликатесом.

Когда Элла вернулась с «Кинофабрики» домой, она сказала:

— У Олега украли сэндвичи.

И как отреагировала на ее слова Нина Анатольевна? «Фу… Вот и славно!»

Услышав эту фразу, я наконец-то удивилась. Почему хозяйка вздохнула с облегчением? Что ее обрадовало? Очень странно, когда мать говорит такое, узнав, что сын лишился перекуса. Но я быстро нашла объяснение поведению Николаевой — решила, что она находится в сильном стрессе, вот и ведет себя неадекватно. А еще я не обратила внимания на маленькую нестыковку.

Жена Олега несколько раз подчеркнула: ринулась на «Кинофабрику», чтобы привезти мужу забытую им дома розовую папку в зеленую клеточку. И только сейчас я вспомнила рассказ Алексея, младшего сына Ларисы. Он, рассказывая о том, как разбойничал с приятелем в кабинете режиссера, пояснил: «Ничего там хорошего не было, на столе лежали сверток фольговый и дурацкая розовая папка в зеленую клетку». А мальчишки обшаривали помещение до визита Эллы к мужу. Вопрос: откуда же тогда там взялась папка с рабочими документами? Ответ: Элла нагло соврала. Олег папку не забыл, просто она, не дозвонившись ему, кинулась забирать бутерброды. О чем сейчас и рассказывает Нине Анатольевне.

— Это просто глупая случайность. И, слава богу, Олег жив, — договорила Элла. — Мы должны довести дело до конца.

— Нет, дорогая, — отрезала Нина Анатольевна, — более не пытаемся наказать Елизавету Гавриловну. Нас Господь останавливает.

— Мама! А как же наши планы?

— Планы остаются в силе, — ответила та. — Но сегодня мы старухе ничего не подсыпаем. Точка!

— Убийца пуштанов останется безнаказанной?

— Да. Пусть живет. Недолго ей осталось, скоро умрет сама.

— Ведь ты же хотела ее наказать!

— Хотела, но не вышло. Элла, у нас в семье умерла Катя, если еще и Елизавета скончается, это внушит подозрения. Васькин вызвал специалиста из Москвы, в доме живет любопытная писательница. Мне следовало запретить тебе делать бутерброды, но я была деморализована кончиной Кати, допустила ошибку, не остановив тебя. Хорошо, что Олег не пострадал. Эллочка, нам с тобой повезло, смерть Кати не насторожила бабку, та не задалась вопросом, почему неожиданно погибла внучка.

— Мамуля, подлая старуха понятия не имеет, что мы в курсе ее тайн, что вырастили Иванову смерть. Елизавета полагает, что никого из тех, кто мог бы ее разоблачить, уже на свете нет. Ты родилась после того, как твои родители уехали в Октябрьск, я еще позднее. То, что я ее родная внучка, монстру в голову не приходит. Ненавижу Васькина! Кто его просил москвичей звать? Идиот! Эта писательница еще… Угораздило ее у нас поселиться именно тогда, когда мы начали действовать и отменить все было невозможно, отложить казнь нельзя. У нас же… Вот! Вот они!

Послышалось шуршание.

— Да, солнышко, именно потому, что я их вижу, мы с тобой оставим Елизавету в покое, — прошептала Нина Анатольевна. — Все!

— А как же я? Елизавета отняла меня у тебя, сдала в детдом. Я хочу ей отомстить за свое ужасное детство, за безрадостную юность, за годы без матери.

Нина Анатольевна протяжно вздохнула.

— Знаешь, как-то раз Васькин, придя к нам в гости, сказал моему мужу: «Гена, как тебе повезло! Ты встретил Нину, женщину-мечту». Муж сделал вид, что не слышит, как Григорий Андреевич назвал меня женщиной-мечтой. Промолчал. Если бы Васькин только знал, какие три желания были у женщины-мечты. Первое: чтобы ее любил хоть кто-нибудь. Второе: чтобы я увидела свою родную дочь. Третье: чтобы я уехала из дома мужа куда глаза глядят. Но теперь мы вместе. Забудь о прошлом. Все позади, впереди у нас счастье. Мы возьмем…

Николаева не успела договорить — раздался громкий голос Елизаветы Гавриловны:

— Есть дома кто-нибудь? Темень везде! Нина! Что происходит?

— Она вернулась, — прошептала Элла.

— Пошли, — откликнулась ее мать.

Послышался звук шагов, затем хлопок двери…

— Отцепи колечко, — шепнула я Андрею, — закрой прослушку.

— Однако полезная вещь шпионское «ухо», всегда знаешь, что родные затевают, — сказал Платонов.

— Катя погибла случайно, никто не знал про суррогатное материнство, — пробормотала я. — Как теперь поступим?

Приятель посмотрел на часы.

— Уже поздно, сегодня затевать беседу нельзя. Начну задавать Нине Анатольевне неудобные вопросы, она меня выгонит и будет права. Я не имею законных оснований для ее задержания. Николаева в полном праве выставить следователя из дома. Избавившись от меня, она сразу свяжется с Васькиным, тот пришлет адвоката, и он раскатает меня в блин. Что я имею на руках? Подслушанную беседу? Это не улика. Элла с Ниной заявят, что ни о чем таком не беседовали. Их слово против нашего.

— В оранжерее мы найдем Иванову смерть, — напомнила я. — А Елизавета Гавриловна прячет в доме драгоценности.

— И что? — скривился Андрей. — Выращивать цветы не преступление. Где доказательство, что Элла знала, как действуют синие стебли? Она обомлеет и воскликнет: «Ой! Вот ужас! Понятия не имела об отраве, мне цветок своим оригинальным видом понравился». А насчет золота-бриллиантов… Кто мне ордер на обыск выпишет? Как я смогу подтвердить, что ювелирка принадлежала пуштанам? Нет, давай поступим так. Я сейчас поеду в гостиницу, посоветуюсь с Женей, мы подумаем, что лучше предпринять. А ты ложись спать, утро вечера мудренее. Нина Анатольевна приняла решение более не покушаться на жизнь Елизаветы Гавриловны, поняла, что смерть еще одного члена семьи вызовет подозрения. До завтра ничего не случится, а там разберемся. И…

Платонова прервал стук в дверь.

— Виолочка, — окликнула меня Нина Анатольевна, — идите ужинать. Сегодня суфле из кролика…

Я не успела ответить, дверь приоткрылась, хозяйка заглянула в комнату.

— Ой, простите, у вас гости! Боже, как неудобно получилось! Зачем я влезла без спроса? Извините! Но, может, господин Платонов тоже с нами поужинает? Я учла критику, приготовила массу вкусного. Увы, неполезного, правда, но один раз-то можно отойти от здорового питания.

— Спасибо, с удовольствием, — неожиданно согласился Андрей.

— Бегу вам тарелочку ставить, — обрадовалась Николаева и скрылась.

— С ума сошел? — накинулась я на Платонова.

— Спокойствие, только спокойствие, — улыбнулся приятель, — за столом мы будем не одни, а в компании Олега, Виктора, Елизаветы Гавриловны. Зато, может, что-то интересное узнаем. Не бойся, Элла с Ниной никого травить не собираются, можно есть спокойно. Заодно кое-что выясним и одновременно дадим понять парочке, что их ни в чем плохом не подозревают. Любой преступник, убедившись, что он не интересует полицию, расслабляется, успокаивается, теряет бдительность и — начинает совершать ошибки. Я хороший психолог, потому и согласился на ужин.