Возможно, Лукьянов думал о том же, потому что с егофизиономии сползла улыбка. Кому приятно осознавать, что его провели какмладенца, использовав в свое удовольствие. Правильно говорят, на всякогомудреца довольно простоты, вот и нечего мнить себя самым умным.

— Суки, — плюнул Лукьянов, слегка удивив меня.Будто сам лучше.

— Дату предполагаемой гибели Никитина тебе назвалДед? — спросила я Ларионова. Ох, как не хотелось ему отвечать на этотвопрос. Но он ответил:

— Да.

Что ж, значит, мой благодетель был прекрасно осведомлен опланах своих друзей. По крайней мере, дату назвал точно. Может, сам ее ипредложил, сославшись на какие-либо обстоятельства, мол, двадцать шестого прошуотправить на тот свет, а раньше ни-ни. "Он хоть понимает… — думала я сотчаянием и сама себе ответила:

— Понимает. Он заигрался. Совершенно спятил отнеуемного желания остаться в полюбившемся кресле". Не буду врать, что этоявилось для меня неожиданностью.

— Но на дате, написанной кровью, сердце твое неуспокоилось? — продолжила я.

— Не мое, Деда, — нахмурился он. — Надо былоподкинуть вам информацию.

— Конечно. Тебя воодушевил чужой пример, и ты нацепилусы с бородой?

— Видишь, как хорошо ты соображаешь, — похвалилЛарионов, а я посетовала:

— Все мы сильны задним умом. Ты отправился в квартируСветланы с ревизией, а потом прислал мне деньги, вынудив пошевеливаться. И дажепозвонил, когда вы поняли, что к намеченной дате я на Лукьянова не выйду.

«А за всеми вашими ужимками, — невесело подумалая, — пристально наблюдал мой друг Тагаев». То, что Ларионов был в квартиреСветланы последним, позволило ему сделать вывод, которым он со мной иподелился: Лукьянова подставил Дед. Так оно и было. Просто цель в виду имелдругую.

— Ну и что дальше? Приехал Филиппов, и вы началиторговаться? И у Филиппова, и у Деда было желание избавиться от Лукьянова.Кстати, чем ты насолил человеку? — повернулась я к нему.

— Об этом умолчим, — оскалил Лукьянов зубы.

— Как знаешь. Филиппов небось и предположить не мог, скакой охотой вы кинетесь помогать ему. Значит, он хотел заручиться поддержкойТагаева, а тот, соответственно, его поддержкой. Филиппов вел себя так, будтоНикитин уже скончался. Я права? — Вопрос я адресовала Ларионову. Тотсогласно кивнул. «Чтобы Тагаев согласился выступить против Деда, Филипповнаверняка намекнул ему на компромат, — подумала я. — Очень можетбыть, что по этой причине и лишился жизни». — Так кто дядю шлепнул? —весело спросила я. Ларионов взглянул на Лукьянова и покачал головой, тот всееще скалил зубы. — А что с шофером?

— С кем? — спросил Ларионов, может, дурака валял,а может, в самом деле соображал не очень.

— С шофером Филиппова.

— Так он же смылся, как только Светку убил, —ответил он и вновь посмотрел на Лукьянова, точно сомневаясь.

— И больше здесь не появлялся? — насмешливопоинтересовалась я.

— Нет, — нахмурился Ларионов, с подозрением глядяна нас.

— Еще вопросы есть? — спросила я Лукьянова.

— А у тебя? — хмыкнул он.

— Сколько угодно. Но я повременю с ними. Развяжичеловека.

— Думаешь, стоит? Может, оставить его здесь?

— Не дури.

Я поднялась с табурета и направилась к двери. Ларионовзаволновался.

— Детка, — позвал он жалобно, — не оставляйменя с ним. Говорю тебе, он псих.

— Оба хороши.

Лукьянов подошел, достал нож из кармана (Ларионов дернулся)и разрезал веревки.

— Отправляйся домой и придумай веселенькую историю,почему у тебя морда разбита. А если проболтаешься…

Я только хмыкнула. Конечно, проболтается. И Дед узнает, чтоменя с Лукьяновым по-прежнему связывает нежная дружба. Ладно бы только Дед. Ноне оставлять же здесь начальника охраны Деда в самом деле.

— Мы уходим, — сказал Лукьянов. — А тынемного отдохни. Для своей же пользы.

— Сволочь, — ответил Ларионов и тут же оказался наполу вместе со стулом от мощного удара в челюсть.

— Не люблю, когда грубят, — заметил Лукьянов.

Он выключил свет и открыл входную дверь. Мы прошли черездвор, я зябко поежилась, накинула капюшон куртки.

— На кой черт тебе понадобилось устраивать этотдопрос? — спросила я тихо, не очень-то рассчитывая на правдивый ответ.

— Хотел, чтобы ты знала: я ее не убивал.

— Бедняга так напуган, что повторил бы все, что ты емуприказал.

— Какое недоверие к людям, — усмехнулся Лукьянов.

— Помнится, ты утверждал, что хочешь знать, кто убилСветлану. Теперь знаешь, и что дальше? Шофер в морге. Или у тебя теперь другаяцель?

Он хохотнул, оставив мои слова без комментария, потомсказал:

— Ты злишься. — И в его голосе звучало довольство.

— Еще бы. Ты меня подставил.

— Я просто хотел, чтобы ты поскорее сделала выбор. Каквидишь, в этой истории слишком много личного. Нравится тебе это или нет, но вовсем, что происходит, есть твоя вина. Тагаев пакостит Деду, Дед мне, а всепотому, что мы никак не поделим бабу. — Кажется, его это забавляло.

— Лукьянов, — я похлопала его ладонью погруди, — не считай Деда дураком. Сам легко можешь оказаться в дураках. Мойтебе совет: не стоит недооценивать противника. Лично я этого делать несобираюсь.

— А ты считаешь Деда противником? — развеселилсяон и язвительно добавил:

— Извини, но в это трудно поверить.

— Ты забыл, я на него давно не работаю.

— Зато вас связывает нечто больше. Старая любовь долгоне забывается. В одном ты права, возвращаться домой тебе опасно. Я знаюнадежное местечко. Поехали?

— На такси?

— На машине. Я ее у добрых людей позаимствовал.

Предложение ехать с ним меня слегка удивило. Если он хочет,чтобы я была рядом, значит, скорее всего, бумаг у него нет, но он рассчитываетнайти их, для этого ему и нужна я. Он считает, что бумаги у Тагаева или у Деда.И как он надеется вернуть их? Ладно, посмотрим.