Я растерялась:

– Не знаю, вернее, не придумала, а что, это важно?

– Не берите в голову, – отмахнулась следователь и сказала втрубку: – Пожалуйста, по неполным данным, кличка Каин, Константин Георгиевич.

Через пару минут она сообщила:

– Живите спокойно, нет такого.

– Как? – подскочила я. – Совсем? Вы хорошо проверили? Каин.

– Абсолютно точно, – заверила меня Нина.

– Раз у вас не числится, значит, его нет?

Поскребышева улыбнулась.

– Может, и бродит по дорогам России некий КонстантинГеоргиевич, которого приятели неизвестно за что прозвали Каином, только ккриминальному миру он никогда не принадлежал.

– Точно?

– Совершенно, у нас очень строгий учет. Один раз попал вкомпьютер, и все, считайте, навечно.

– А Каина, Константина Георгиевича нет?

– Нет.

– Вот тебе и триста двадцать семь дробь четыре, – отнеожиданности ляпнула я.

– По-моему, это где-то в Мордовии, – протянула Нина.

– Что?

– Ну колония.

– Какая?

– Та, чей номер вы сейчас назвали, триста двадцать семьдробь четыре, точно не скажу, могу проверить.

– Пожалуйста, – тихо попросила я, – а то в романе этот Каини еще один, Богдан Шевцов, о ней говорят.

Через пару минут выяснилось, что колонии нет. Вернее, онабыла и в самом деле затеряна в глубине Мордовии, но несколько лет тому назад еерасформировали.

– На всякий случай, – посоветовала Поскребышева, – если вашеповествование не претендует на документальность, поменяйте номер, ну, напишите,например двенадцать триста двадцать семь дробь четыре, подобной точно нет.

– Хорошо, – пробормотала я, – отличный совет, именно так я ипоступлю.

В голове отчаянно билась мысль. Почему Каина нет вкомпьютере? Он непременно должен там быть. Куда подевался милейший КонстантинГеоргиевич? И зачем он произносил в присутствии Богдана номер колонии… Внезапночто-то щелкнуло в мозгах, словно зажегся яркий свет. Нет, не может быть,пронеслось в голове, но я уже говорила:

– Нина, сделайте еще одно доброе дело, проверьте покартотеке Богдана Сергеевича Шевцова.

Пять минут тянулись словно пять лет.

– А такой есть, – воскликнула Нина – Богдан СеменовичШевцов, русский, уроженец города Москвы, судимый сроком на два года, освобожденпо амнистии.

– Скажите, за что он был осужден?

Внезапно Поскребышева посуровела: – Евлампия, мне кажется,вы меня обманываете, почему такой интерес к Шевцову?

Я молчала. Правду сказать нельзя…

В этот момент в кабинет влетела вертлявая девица с горойконвертов в руках.

– Вот, – шлепнула она бумаги на письменный стол, – НинаЕвгеньевна, распишитесь!

Пока Поскребышева ставила свою подпись во всяческих графах,я старалась не дышать. Дело в том, что от чересчур намазанной девицы неслопсевдофранцузскими духами, теми, что продаются на лотках у метро по пять рублейза литр. К сожалению, одно время я была подвержена аллергии. Потом болячка,загадочным образом напавшая на меня, так же таинственно исчезла. Я больше нечихаю от пыли, не кашляю при виде апельсинов и не сморкаюсь, если глажу кошку.Осталось только одно: запах дешевой парфюмерии вызывает у меня неконтролируемыйпоток слез. Удержать влагу, льющуюся из глаз, я не способна.

Зная за собой эту особенность, я старалась не дышать, нооблитая с ног до головы отвратительным одеколоном девица, как назло, несобиралась уходить. Теперь она подсовывала Нине какие-то бесконечные бланки.

Я крепилась изо всех сил, но в конце концов шумно вздохнула.Мигом по щекам побежали струйки. Нина с тревогой глянула на меня, девица совершенноне удивилась. Очевидно, в кабинетах у следователей она насмотрелась всякого.

Желая остановить поток, я подошла к окну, открыла безразрешения форточку и уставилась на заснеженную улицу. Через пару минут легкаярука обняла меня за плечи, и Нина спросила:

– Кто он тебе, этот Богдан? Расскажи, легче станет. Иногдалучше облегчить душу. Почему так рыдаешь из-за мужика?

Я хотела было сначала сказать правду про дешевые духи ипротивную аллергию, но внезапно смекнула, что судьба посылает мне шанс.

Не вытирая лица, я обернулась к Нине:

– Он предложил мне выйти за него замуж, а Никита заподозрилнеладное и послал меня сюда проверить!

– У Кита потрясающий нюх на людей, – вздохнула Нина, – ясколько раз замечала, чего же ты сразу не сказала? Выдумала про писательство иКаина какого-то!

Я довольно натурально всхлипнула:

– Постеснялась, думала сбоку подъеду.

– Ну и глупо, – пожала плечами Нина, – я всегда вижу, когдачеловек врет. Ладно, садись, сейчас разберемся с твоим Богданом!

В компьютере содержались только общие сведения.

– Да ты не пугайся, – успокаивала меня Нина, – убийство онсовершил.

Я так и взвилась:

– Ну ничего себе!

– По неосторожности, – быстро добавила Нина.

– Это что такое?

– Не хотел никого убивать, а так вышло.

– Как и кого он лишил жизни, пожалуйста, расскажи, –взмолилась я, – тебе бы самой понравилось выйти замуж за человека, которыйимеет в анамнезе судимость? И потом, ну что это за убийство такое понеосторожности? Как можно не хотеть и убить?

– Очень просто, – пожала плечами Нина, – ну представь такуюситуацию, ты стоишь на балконе, этаже эдак на пятом и держишь в руках чугунныйгоршок.

– Зачем?

– О господи, какая разница! Суп сварила, постудить вынесла,не в этом суть! Что-то тебя отвлекло, и ты его уронила вниз.

– Маловероятно!