«Когда не можешь выразить всего словами, – когда-то говорил дядя, – боль становится столь невыносимой, что остаётся лишь одно. Ударить. Рубить непослушный ствол, ломать ветви кустов до окровавленных ладоней. Но помоги тебе небо, если рядом окажется тот, на которого обращено твоё горе и твоя злость».

– Просто оставь её в покое, – совсем тихо, почти неразличимо сказал Лер. – Я прошу. Неужели ты хочешь, чтобы беззащитная девушка защищала свою честь сталью?

Зачернённое лезвие скользнуло ему в руку. Лер кивнул на него:

– Последнее прибежище слабых. Сегодня княжна отдала его мне, чтобы я дрался за неё, но что будет завтра? Ты продолжишь подсылать к ней мерзавцев, пока она сама не возьмётся за стилет?

Глаза наследного принца расширились.

– Ты обнажил оружие, – процедил Сизмунд. – В моём присутствии!

– Я не… – начал Лер.

Я слишком поздно увидела замах Сизмунда. И даже Лер – Лер, умеющий читать чьи угодно мысли, – не понял, пока кулак брата не врезался ему в лицо.

Лер пошатнулся, упав на одно колено. И резко уцепился за мокрый камень ладонями: колено ушло в пустоту.

Сизмунд замахнулся снова, ещё не исчерпав запала, не соображая, что его брат упал. И вдруг поскользнулся.

Крик Сюзи, дикий, пронзительный, заложил уши. Сизмунд соскользнул с края и теперь висел над пропастью на локтях, из последних сил цепляясь за камень, но соскальзывая с каждой секундой.

А мы с Сюзи стояли слишком далеко. Даже оживающие стражники, которых я видела словно во сне, двигались чересчур медленно.

Лер рухнул плашмя с коротким стоном. Кажется, он ударился об острый камень, но лишь сжал губы плотнее. С резким вздохом он протянул брату руку.

– Хватайся, живо!

Сизмунд секунду промедлил, но Лер сам перехватил его за запястье.

– Держись, идиот, – выдавил он.

Сизмунд, вцепился изо всех сил, но скольжение лишь замедлилось, не прекратилось. Теперь обоих принцев тянуло ко дну.

– Проклятье, – прошептал Сизмунд.

Сюзи рванулась из моих рук, и я бросилась вслед за ней. Скользкий камень, слишком мало сил – я бы не стала рисковать жизнью сестры ради Сизмунда. Но я обязана была помочь Леру.

– Верёвку! – закричала я на бегу. – Кто-нибудь!

– Я тебя… держу, – еле слышно выдохнул Лер. Лицо его посерело, и я с ужасом увидела, как на боку белоснежного халата начинает разрастаться пятно крови. Рана всё-таки не зажила до конца.

Но он держал. Держал брата из последних сил, а внизу была пропасть.

Стражники были уже совсем близко. По лицу Сизмунда разлилось облегчение.

И тут он увидел окровавленный халат Лера. В глазах принца мелькнул ужас. Пальцы, сжимающие запястье Сизмунда, слабели с каждым мигом, и это видела даже я. Лер держал брата из последних сил.

– Моя… вина, – шевельнулись его губы. – Не стоило… тебя… дразнить.

– Не твоя, – прошептал Сизмунд.

Глаза Лера закрылись. Он потерял сознание…

…И руки братьев разжались.

Секунду наследный принц висел на кончиках собственных пальцев, побелевших от усилий…

…и соскользнул вниз.

Вновь дико закричала Сюзи.

Стражники, рванувшиеся было к обрыву, моментально ринулись вниз. Я бросилась к Леру. Он хрипло дышал, ресницы дрожали, но он был в забытьи.

– Он дышит! – раздались крики внизу. – Несите его наверх, живо!

Сюзи, рухнувшая на колени, рыдала в голос, но я уже ни на что не реагировала. Топот, лязг металла… перекрикивающиеся голоса… Неважно.

Глаза Лера наконец открылись. Он приподнялся.

– Что… случилось?

– Тихо. – Я заставила его лечь. – У тебя открылась рана. Тебе нужна перевязка.

– Плевать. Где… мой брат?

Шорох юбок, стук каблуков. Кто-то бежал к обрыву.

Сюзи, вытерев слёзы, торопливо поднималась на ноги.

Я обернулась и уставилась в бледные лица фрейлин. Секунда, и те подались в стороны, словно вышколенные рядовые, пропускавшие командира. Блеснула в лучах фонарей крошечная золотая корона.

– Ты убил его!

И королева-мать указала пальцем прямо на Лера.

Глава 21

Надежды её величества королевы-матери не оправдались.

Я была уверена, что Лер тут же окажется под стражей. Наследный принц, упавший в пропасть и чудом не разбивший голову, его младший брат и возможный наследник, который разжал руки в самый последний момент…

Но неожиданно – и быстро – все четверо стражников вступились за Лера. Все четверо видели, как Сизмунд ударил брата и поскользнулся, и все видели, как его брат ухватил наследного принца за руку и держал из последних сил, а потом, уже окровавленный, с открытой раной, потерял сознание.

Но первой выступила Сюзи. Ясно и громко, глядя прямо в глаза королеве-матери, она произносила каждое слово, эхом отзывающееся до самого дна водопада, и в глазах её, устремлённых на её величество, горел такой гнев, что даже я в эту минуту поостереглась бы вставать у неё на пути.

Поэтому её величество изволила лишь коротко процедить, чтобы мы привели себя в порядок, и тут же ринулась вниз, к своему «бедному мальчику».

Пока мы переодевались во внезапно нашедшиеся наряды, Лера тщательно и очень аккуратно перевязали, причём, как я узнала из отрывка беседы стражников, это сделал личный лекарь принца, не королевы. Так что в следующий раз, когда я его увидела, Лер был уже на ногах, раздавая короткие, отрывистые приказы личной страже. И, что удивительно, сейчас его слушались куда охотнее, чем два часа назад.

Двое мужчин в лекарской одежде вышли проводить его к каретам, и я стала свидетельницей небольшой перепалки. Лер произнёс несколько коротких, отрывистых слов, и старший из лекарей, поморщившись, вручил ему небольшой, резко пахнущий флакон.

Я нахмурилась. Если Лер снова пьёт «всякую и разную дрянь», чтобы устоять на ногах, вряд ли это хорошо повлияет на его здоровье в дальнейшем. Но я понимала, что выбора у него не было. Если Лер будет лежать на носилках, беспомощный, пока королева-мать распоряжается всем, то рискует очнуться уже в камере.

Я сжала руку сестры, когда носилки с принцем Сизмундом с величайшими предосторожностями поместили в закрытый экипаж.

– Тебе страшно? – тихо спросила я.

– Нет, – сквозь зубы произнесла Сюзи. – Я зла. Как он посмел, Эсти? Как он посмел туда упасть? И как она… как она могла… как она осмелилась допустить?..

Уже позже, когда впереди показался Йевер и знакомый берег озера, я осознала, что гнев Сюзи был направлен не только на то, что королева-мать когда-то рассорила