в те места, где мы бывали вместе, словно могла вернуть прошлое. Словно это было странно, что он не сидит на стене часовни, пуская кольца дыма и разглядывая облака. Конечно, его не могло здесь быть. Но если бы он появился, что бы я стала делать?

Я не спешила. Я хотела попасть в библиотеку за пятнадцать минут до закрытия, тогда у меня будет возможность поговорить с мисс Мегерой наедине. Я надеялась, что когда она увидит, как я расстроена, то запрет входную дверь и отведет меня в свой кабинет. Я могла бы попросить, чтобы она приютила меня у себя на несколько ночей, если она не предложит это первая. Логика подсказывала мне, что это было маловероятно, но что еще я могла придумать?

Хотя занятия в школе закончились всего несколько недель назад, школьники выполняли задания на осень. Средняя школа Бэнк Топ передала в дар библиотеке несколько деревянных фигурок белочек для украшения окон, а также рисунки листьев и стихотворения об урожае, которые висели на доске объявлений. В епархии мисс Мегеры всегда полный порядок. Вначале я заметила только мисс Мышь, которая разговаривала по телефону, стоя ко мне спиной. Проскользнув мимо, я села в отделе детской литературы, схватила Жаклин Уилсон и спряталась за подушками. Это место плохо просматривалось, и мне казалось, что я в безопасности. В библиотеке было пустынно, только мистер Роуленд прикреплял объявления. Из своего кабинета с мрачным лицом вышла мисс Мегера.

Две женщины стали о чем-то тихо разговаривать, и мне показалось, будто они о чем-то спорят. Я не понимала, в чем они вообще могут быть друг с другом не согласны. Мисс Мегера выглядела расстроенной. Я была уверена, что никто из них меня не видел, и воспользовалась моментом, чтобы проскользнуть в свой потайной уголок, то есть под портьеру, висевшую за шкафом с книгами для малышей. Я и раньше здесь пряталась, когда в зал заходили люди, с которыми мне не очень хотелось встречаться, например, Клер Гринхолф. Если наклониться ниже подоконника, меня даже с улицы никто не сможет увидеть.

Я положила книгу на пол и села, осторожно прислонившись к стене. Я знала, что мне нужно подождать не больше пяти минут, пока библиотека закроется. Тогда мисс Мышь отправится на автобусную остановку, а мисс Мегера останется одна, и я смогу с ней поговорить.

Я слышала, как мистер Роуленд неудачно пошутил насчет экономии дневного света и попрощался. Скрипнули двери, затем настала тишина.

— Вы тоже можете идти, — раздался голос мисс Мыши. Он звучал весьма властно.

— Но ваш автобус, — тихо отозвалась мисс Мегера.

— Я могу поехать на следующем. Перестаньте спорить, вы не в том положении.

Последовала пауза, и я услышала царапанье ключей по поверхности стола.

— Вы сможете сами все запереть и включить сигнализацию?

— Да, я справлюсь. А теперь идите.

Опять пауза. Голос мисс Мегеры, с извиняющимися нотками:

— Хорошо, я пойду, если вы настаиваете. Должна признать, что боль просто непереносима. Наверное, это абсцесс. Говорят, зубная боль хуже, чем роды, — слабый смешок, — правда, не нам с вами судить. Хорошо, я ухожу.

— Счастливо, — сказала мисс Мышка, — надеюсь, вы с ней расправитесь.

Двери скрипнули еще раз. Черт, подумала я. Ну, надо же, такая невезуха! Спасибо тебе, судьба-индейка. И как же мне, скажите на милость, выбраться отсюда, не выглядя при этом полной дурой?

Судя по звукам, по комнате двигались. Книги со стуком ставили на полки, стулья тихо передвигали по ковру, шелестели листки укладываемых на место газет. Потом выключили свет — клик, клик, клик. Если меня не заметят, я смогу остаться здесь на ночь. Это было бы не так уж плохо. Если я выйду сейчас, после того, как столько времени просидела в своем укрытии, с мисс Мышью может случиться сердечный приступ. Я слышала легкий шелест задергиваемой шторы и понимала, что она подходит все ближе. Мисс Мегера вошла бы в мое положение, но мисс Мышь такая нервная. Она еще подумает, что я собиралась наброситься на нее или стащить компьютер. Она может нажать кнопку тревоги, и тогда приедет полиция. Об этом напишут в газетах, а наутро их прочтет вся деревня. Собачник от смеха заработает грыжу, а Клер Гринхолф будет тыкать в меня пальцем и называть чокнутой.

У меня перехватывало дыхание, а сердце глухо стучало. Я чуть не умерла, когда чей-то голос произнес:

— Свет выключен. Теперь ты можешь выйти.

Ничего не оставалось делать, как подчиниться. Я робко отдернула штору, чувствуя, что мои волосы так наэлектризованы, что потрескивают. Она стояла в шести футах от меня, опустив руки, из-под манжет выглядывали кончики пальцев.

— Я ждала мисс Стокли.

Она кивнула:

— Пойдем в кабинет.

Я потащилась за ней от безвыходности.

— Садись. Я приготовлю кофе.

Я снова вспомнила о Кэллуме, как он сидел напротив меня за столом, вертя в руках кулон. Но это было слишком больно, и я отвернулась, чтобы не смотреть на нее. Сегодня на ней была длинная черная юбка и мешковатый джемпер оливкового цвета на пуговицах. Мне всегда казалось, что она носит одежду на два размера больше, чем нужно.

— Молока не осталось, — сказала она, обращаясь к стене над раковиной. — Не возражаешь против черного кофе?

Гадость, наверное, но я промолчала. Мне необходимо было с кем-то поговорить, а заваривание кофе гарантировало, по крайней мере, четверть часа общения.

Наконец она уселась напротив меня за стол, но боком, словно в любую минуту готова была встать и убежать. Она здорово нервничала, это было заметно. Может быть, оттого, что я видела ее так близко; обычно она стояла спиной или сидела, уткнувшись в книгу. Я заметила более темные пряди в ее волосах и подумала: неужели она мелирует волосы? Хотя это было маловероятно для женщины, которая никогда не пользовалась косметикой.

Мне хотелось сказать ей: «Это я, не бойтесь меня. Мы почти никогда не разговаривали, но ведь мы друзья, правда?»

— Ты выглядишь расстроенной, — сказала она. — Хочешь рассказать мне, что случилось?

А почему бы и нет, подумала я.

— Да, разные домашние дела. С моей бабушкой жить не так-то просто. Вы ведь ее, кажется, не знаете? Она никогда сюда не приходит. Она считает, что ходить в библиотеку — пустая трата времени.

— Мисс Стокли говорила мне о ней. — Поверхность кофе в ее чашке подрагивала. — Я полагаю, она весьма строга с тобой?

— Была. Но больше этого не будет. Мы поменялись ролями, теперь я за все отвечаю сама. Когда я была маленькой, она всегда поучала меня. Но теперь я сказала