торговля и этими товарами. Наряду с обширными складами, без которых не может обходиться морской порт, Траян заботился также о постройке зданий, предназначавшихся для украшения города, бань, портиков храмов; наконец, так как он гордился своей работой и должен был часто приезжать надзирать за ней, он построил для себя великолепный дворец на участке, отделявшем его порт от порта Клавдия. Этот дворец был бы, несомненно, одной из самых интересных развалин Древнего Рима, если бы его умели откопать с разумением и позаботились бы о сохранности его руин. Тексье в интересной статье рассказывает нам, как он туда проник, когда еще почти неизвестно было о существовании дворца. Один рабочий, преследуя барсука и видя, что тот скрылся в какой-то норе, всунул в нее палку, чтобы достать там животное; тут он заметил, что нора легко расширяется, и, когда он передвинул несколько больших камней, увидел, что отверстие вело в большую залу. Дали знать Тексье, он первый спустился в открывшийся лаз и увидал прекрасное зрелище: в то время как первый луч света проник в эти глубины, где сумрак царил в течение столетий, и заставил встрепенуться целый мир насекомых, поселившихся там, луч осветил также и корни деревьев, и сталактиты, свешивавшиеся со сводов, и воду, поблескивавшую в небольших углублениях. Из этой залы был ход в другую, а за ней – еще и еще. Их было столько, говорит Тексье, и все такие обширные, что, для того чтобы не заблудиться во мраке, мы вынуждены были держать направление по компасу, как в девственном лесу. После во дворце Траяна были произведены раскопки по распоряжению герцога Торлония, которому принадлежит вся эта местность; к несчастью, раскопки были сделаны не в интересах науки. Искали только произведения искусства, чтобы обогатить музей Лунгары[84], копали слишком поспешно и тайком. Собрав жатву, поторопились, согласно обычаю, вновь прикрыть все, что перед тем открыли. Ланчиани, которому позволили, в виде особой милости, взглянуть на эти чудесные развалины, не имел даже времени снять с них план. Он говорит о банях, о храмах, о великолепных залах, о маленьком театре, совершенно сохранившемся, куда Траян, наверное, приходил, чтобы отдохнуть и насладиться зрелищем пантомимы, за чрезмерное пристрастие к которой его упрекали; наконец, о громадном портике, благодаря колоннам, стоявшим еще на своих местах, прозванном, вместе со всем дворцом, Palazzo delle cento Colonne. Эти остатки были так хороши, что у грубого крестьянина, сопровождавшего Ланчиани, вырывались восторженные восклицания. Спасенные от рук варваров Средневековья и любителей времен Возрождения, часто более страшных, чем сами варвары, они в конце концов безвестно погибли в наши дни вследствие неумелых распоряжений знатного ценителя древностей: Quod non fecerunt barbari fecerunt Barberini.

Не в одном дворце императора заключалось столько великолепия; мы знаем, что оба города, Остия и Портус, были богаты и роскошны. Это хорошо видно по открытым там прекрасным колоннам, по драгоценному мрамору, удивительным статуям. Все должно было там быть в изобилии. Тацит рассказывает, что после пожара Рима при Нероне поспешно построили на Марсовом поле и в публичных садах временные убежища для множества людей, оставшихся без приюта. Надо было как можно скорее снабдить их мебелью; ее привезли из Остии. Следовательно, в этом городе было ее гораздо больше, чем требовалось лишь для одних его жителей. Это благоденствие возросло еще после смерти Нерона. Независимо от больших работ Траяна, о которых я говорил, Адриан и Антонин украсили Остию прекрасными памятниками. Аврелиан построил там новый Форум, а слабоумный император Тацит из собственной казны даровал ей сто колонн из нумидийского мрамора, в 23 метра высоты: это была совершенно необычайная щедрость для того несчастного времени. Как и вообще во всех больших промышленных городах, там было очень много корпораций. Вся торговля была в руках цеховых обществ, имевших свои собрания, свою казну, своих должностных лиц, и среди этих обществ некоторые, по-видимому, имели очень большое значение. Естественно, что там образовывались большие состояния; некоторые из этих счастливых торговцев, разбогатевших от торговли маслом или хлебом, непременно хотели оставить по себе воспоминания. Достигнув богатства, они хотели добиться уважения и выказывали себя баснословно щедрыми в отношении украшения своего города или удовольствия своих сограждан. Таков был Луцилий Гамала, живший, вероятно, при Антонинах и о щедротах которого повествуют нам некоторые надписи, он происходил из старого рода, и его предки в течение нескольких поколений занимали в Остии самые почетные должности. Поэтому его с пеленок записали в городские советники. Позднее он был понтификом, квестором, муниципальным советником, дуумвиром – всем, чем только можно было быть в римской колонии. После его смерти ему устроили общественные похороны и поставили статуи, но зато сколькими благодеяниями отплатил он заранее за почести, какими его осыпали! Перечень их и, конечно, еще не полный, поистине кажется невероятным: он устраивал общественные игры, борьбу гладиаторов, более великолепные и более дорогие, чем это делали обыкновенно, не желая принимать суммы денег, которые город выдавал магистрату, чтобы помогать ему в его затратах. Два раза он устроил обед всем жителям Остии и один раз даже угощал их в 217 столовых; он вымостил на свой счет одну улицу, соседнюю с Форумом, на пространстве между обоими триумфальными воротами; он вновь отстроил храм Вулкана, храм Тибра, Касторов, построил храм Венере, Фортуне, Церере и Надежде; он принес в дар рынку и винным складам общественные весы, построил на Форуме мраморное здание суда, вновь отстроил арсенал и бани Антонина, уничтоженные пожаром. Наконец, когда город, обязавшийся вносить значительную сумму в государственную казну, в трудную минуту не мог справиться вполне с принятыми на себя обязательствами и был вынужден продавать общественные земли, Гамала пришел ему на помощь и разом выдал 3 миллиона сестерциев (600 000 франков). Какое несметное состояние надо было иметь, чтобы расточать такие щедроты! Вот люди, жившие в прекрасных домах, раскопанных в Остии; нетрудно понять, почему они строили их с таким великолепием и наполняли такими чудесными произведениями.

III

Религиозные памятники Остии. – Введение христианства и его быстрый успех. – Ксенодохий Паммахия. – Сочинение «Октавий» Минуция Феликса. – Смерть св. Моники

Особенность, которая поражает всех занимающихся древностями Остии, – это большое количество храмов и всевозможных святилищ, построенных там. Историки и надписи упоминают о многих из них, а некоторые были найдены при последних раскопках. Очевидно, Остия была город набожный. У нее имелся местный культ, культ Вулкана, которого она, по-видимому, очень держалась. Понтифики Вулкана являются у нее главными священнодействующими лицами: они надзирают за другими культами и разрешают частным лицам по их желанию возводить памятники в