Вспомнил, как Сыч сидел в компании оперов отдела милиции. Отмечали удачные раскрытия. Пили водку. Агент хвастался своим антиквариатом. Открывал им консервы. Антона передёрнуло, к горлу подкатил ком, замутило — сталь тогда ещё хранила тепло жертв, частички женской плоти…

— Короче, Сыч бумагу попросил в камеру и всё пишет, — продолжал Рыбкин, — но уже запись имеется, сохранили. Начальник оперативно-технического управления доложил в Москву. Заместитель городского прокурора здесь. Создают оперативно-следственную группу. Игнатьева, наверно, выгонят. Лет десять назад за такое сотрудника в тюрьму сажали!

— И правильно делали! Игнатьева за подлог тоже камера ждёт, — разошёлся Заботкин. — Я ему ещё тогда говорил — не того он закрыл. Да ещё стакан подсунул экспертизе с отпечатками пальцев! Да и мы с тобой хороши, точнее, я. Мог же доложить выше, начальнику ГУВД, министру. Догадывался, что подлог.

— Не наше это дело — оперативников судить, убеждал Рыбкин, — на то прокуратура есть и управление собственной безопасности.

— Есть-то есть! А сколько потом Сыч ещё девушек порезал? Всё благодаря мне…

В этот момент открылась дверь, и зашёл Игнатьев. Улыбнулся, надменно посмотрел на своего начальника, затем на Антона. Положил на стол рапорт:

— Подпиши!.. Перевожусь! Предложили должность начальника собственной безопасности по тюрьмам.

Рыбкин молча прочитал, написал, что не возражает.

Когда Игнатьев вышел, Сергей недоумённо посмотрел на Заботкина, пожал плечами:

— Уже всё руководство согласовало — избавились!

— Ничего себе избавились, — хмыкнул Антон, на душе стало гадко, — на полковничью должность отправили! Теперь там будет фальсифицировать доказательства!

Рыбкин усмехнулся:

— Никак не могу понять. Как только опера подловят на чём-то, так сразу — либо на гражданку гонят, либо, наоборот — в начальники, и карьера в гору! Стучать, что ли, соглашаются кому-то?

— Кому-то, — Антон поднял взгляд вверх, намекая.

Ещё через несколько дней Шапкин после сходки оставил у себя Гордеева. Разговаривал с ним целый час.

Антон продолжал чертить схему. Она увеличивалась, пополнялась новыми лицами и фактами. Были установлены странные личности из Молдавии и Приднестровья, которые жили в общежитиях и готовились к поступлению в вузы, но уже не первый год. Было им далеко за двадцать. По оперативной информации, ранее воевали в Боснии. Зачем им образование?

Николай пришёл от начальника грустный.

Антон решил его расшевелить:

— Ты посмотри, что творится, — показал ему на указанных лиц, — студенты! Полная конспирация даже с временной пропиской! Почти всё преступное сообщество как на ладони, надо только дождаться нужного момента!

— Может, закроем разработку? — тихо произнёс Гордеев.

Антон оторвался от схемы:

— Как закроем? Ты что! Почти год работаем, столько сделали! Вот-вот будет реализация. Я чувствую. Раз лидеры преступных кланов стали охотиться друг на друга — обязательно что-то случится. Появится с отдыха разведка, и точно кого-то из главных пришлёпнут…

— Шапкина пришлёпнут… — хмуро прервал Николай. — Ему уже пообещали, если дело не прекратим. Гады, не отстают.

Заботкин посмотрел в упор на приятеля:

— Там же людей убивают…

— Какие они люди? — повысил голос Гордеев, убийцы, грабители. Мочат друг друга, какое нам дело? — Но… у них же, семьи… дети…

Гордеев удивлённо посмотрел на Антона:

— А ты что, лучше им хочешь сделать? Дождаться, когда одна банда перестреляет другую, и посадить оставшихся в тюрьму? Так их жёнам и детям будет приятней? Какая разница — они всё равно обречены!

Антон умолк. Подумал, что в чём-то Гордеев прав:

— Но мы же милиционеры, должны исполнять свой долг!

Николай повысил голос:

— Так, где же здесь этот долг? Кого мы должны спасать? Преступников?

— Я понял, — произнёс Антон с грустью, — Вы хотите с Шапкиным всё пустить на самотёк, страшась угроз бандитов? Мы что, их когда-то боялись? Нам что — не угрожали? Я жил на своей территории. Здоровался с теми, кто уже срок отмотал после того, как я его посадил. Ты же знаешь, у бандитов есть правило — милиционеров за работу не убивать. Только если в какой блуд вписались: деньги стали получать с бизнесменов или от братвы задания!

— Да знаю я.… Сам не боюсь! Шапкина жалко, трусит он, — Гордеев закурил — что делал редко.

— Пусть Сергей Моисеевич рапорт напишет на генерала и всё расскажет. Ему охрану приставят, а нам группу создадут и помогут реализоваться побыстрее и полном объёме, — отрезал Заботкин, так Шапкину и скажи. И пусть тебя ко мне не подсылает.

— Да я-то на твоей стороне, — примирительно закончил Николай, но шефа не бросишь…

— Как хочешь, я буду работать.

Позвонила Алла и сказала, что Даша заболела. Подхватила весенний грипп, была высокая температура.

Несколько вечеров после работы Заботкин заезжал к ним. Привозил продукты, лекарства которые требовались. Читал ребёнку книжки. Один раз от усталости уснул прямо в кресле у изголовья кровати. Алла укрыла его пледом.

Глава 13. Месть

Пред майскими праздниками Шапкин вызвал в кабинет Заботкина.

Антон был даже этому рад. Приготовился защищать свою точку зрения. Продумал за начальника, что тому надо изложить в рапорте на генерала, чтобы не пострадала честь и дальнейшая работа. Черкнул себе в блокнот примерный план.

Но Шапкина разработка не интересовала. Лицо его было сосредоточенно, руки слегка дрожали:

— Я вынужден провести служебную проверку, он достал исписанный листок бумаги. Зачитал Антону несколько предложений, откуда следовало, что в 1985–1986 годах Заботкин склонил к сожительству малолетнюю девушку, а дабы избежать ответственности, завербовал её, сделал своим агентом.

У Антона перехватило дыхание, от возмущения не мог ничего сказать — только грудь вздымалась. — Да ты можешь не оправдываться, — усмехнулся Шапкин, — это же не анонимка. Твой бывший напарник написал, Игнатьев Юра, и подпись поставил.

Знаешь такого? Он теперь по тюрьмам большой начальник в службе безопасности.