Сонни поспешно подхватила свой рюкзачок. На прощанье она бросила взгляд на его рабочий стол и кивнула в сторону двух фотографий Кристи.

– Это ваша дочь?

– Да, – Бентс улыбнулся. – Одно фото было сделано давным-давно, когда она впервые пошла в школу, другое – в выпускном классе, год назад.

– Она очень красивая, – отметила Сонни.

– Похожа на свою мать.

Сонни кокетливо вздернула изящный носик и пожала плечами:

– Возможно, но я уловила сходство с вами.

Затем она удалилась грациозной походкой, отбивая дробь высокими и острыми шпильками босоножек, потряхивая яркими пластиковыми браслетами на запястьях, вскинув за спину рюкзачок. Она была права, когда сказала, что ей повезло: считаные минуты отделяли Сонни Такер от рокового мгновения встречи со смертью прошлым вечером. И ее удача для другой девушки обернулась ужасным концом.

Досадный провал с Сонни Такер подвигнул чудовище на поиски новой жертвы. И ею стала Лианн Жаквиллар. Оказалось ли простым совпадением то, что Лианн была знакома с доктором Лидс? Сонни Такер отрицала свое знакомство с Самантой, и хотя пару раз слушала «Полуночные исповеди» по радио, с вопросами к ведущей не обращалась.

А вот Лианн и Саманта Лидс как раз очень хорошо знали друг друга.

Теперь Бентсу надо было на основании последних данных составить план действий. Во-первых, придется открыто признать, что в городе объявился серийный убийца. Во-вторых, надо отслеживать все звонки, поступающие на радиостанцию.

Далее, раз выяснилось, что существует какое-то звено, связывающее доктора Саманту и маньяка, творящего расправу над «ночными бабочками» Нового Орлеана, то следует тщательно охранять радиопсихолога. За ее домом должно быть установлено круглосуточное наблюдение, а список всех лиц, знающих как Саманту, так и Анни Сигер, подвергнется новой тщательной проверке.

Он разложил перед собой на столе разные изображения мнимого отца Джона – от первых набросков художника до окончательного варианта фоторобота. Красивое мужское лицо, соответствующее голливудским стандартам, никаких особых примет – лишь царапины, оставленные ногтями Сонни Такер, ну и, конечно, пугающие очки – атрибут киношного злодея.

«Кто же ты, мерзавец?» – мысленно задавался он вопросом, глядя на изображение, которое будет скоро передано в газеты. Бентс перебрал в воображении череду лиц мужского пола из окружения Саманты, кого ему уже удалось увидеть. Дэвид Росс. Тай Уиллер. Джордж Ханна, владелец радиостанции. Все они подпадали под один тип – высокие, хорошо сложенные, у всех мужественные скулы и подбородок.

Компьютерный оператор на нескольких вариантах фоторобота убрал небритость и очки и воссоздал предполагаемые глаза маньяка, поменял ему короткую стрижку на длинные волосы... но в каждом случае изображение выглядело слишком общим, трудным для опознания конкретной личности.

«И кто эта женщина, сыгравшая роль Анни Сигер?»

Такой вопрос напрашивался сам собой.

Портрет со снятыми компьютерным специалистом очками словно издевался над Бентсом, намекая ему на что-то, им упущенное. Может, на слепые глаза Франклина на стодолларовых банкнотах, щедро разбрасываемых убийцей?

Но в чем смысл намека? И связано ли это со странной удавкой, которой он пользовался, оставляя цепочку маленьких, но глубоких ранок на шее своих жертв? А рассуждения о грехе и покаянии? С какой целью он вываливает этот словесный мусор на голову радиослушателей? Зачем он обставляет убийство как религиозный ритуал? Не слишком ли все это сложно и запутанно?

Бентс решил тщательно проверить, кто из знакомых Саманты по Хьюстону мог быть замешан в истории с Анни Сигер. Под первым номером он поставил в список Тая Уиллера. Новоявленный сосед доктора Лидс уж как-то слишком стремительно ворвался в ее жизнь. Место и время для своего появления на сцене он вряд ли выбрал случайно.

Не могло это быть простым совпадением. Она возвращается из неудачного отпуска в Мексике, потеряв там документы и повредив ногу, рвет все отношения с потенциальным женихом Дэвидом Россом, а тут поблизости объявляется писатель, собирающий материалы о давней трагедии, и подозрительно быстро становится ее любовником. Копам, отправленным наблюдать за домом Саманты, Бентс вполне мог доверять, так же, как и архивным данным, полученным из Хьюстона. Полицейские отчеты не оставляли сомнения, что причиной смерти Анни было самоубийство. Можно ли сделать вывод, что Тай Уиллер решил поймать легкий доллар на сенсации и сам заварил все варево? Что бывшие копы способны на всякое, Бентсу было хорошо известно.

Приняв и прочитав срочный факс из лаборатории, Бентс не удивился тому, что в номере отеля были обнаружены волоски от рыжего парика. Все сходилось.

Его одиночество длилось не более пяти минут и было нарушено приходом начальства.

Мелинда Джаскил распахнула дверь, стала на пороге, оперлась плечом о косяк и, скрестив руки на груди, принялась сверлить Бентса глазами. Из-за ее спины в кабинет хлынула волна звуков – голоса, трели телефонов, стук по клавишам компьютеров. Бентс изобразил на лице приветливую улыбку.

– И до чего ты додумался, наш мудрец?

– Думаю, что есть один псих, но, возможно, есть и второй.

– На такой вывод и моих мозгов хватает. Через час мне предстоит выдать что-то прессе. Я, разумеется, буду предельно краткой и подслащу, как смогу, горькую пилюлю, но все же обязана буду признать, что мы имеем дело с серийным убийцей, и посоветовать женщинам крепче запираться и вообще лучше сидеть дома и не шастать в ночное время по улицам. Мы распространим его фоторобот и предупредим, что любой контакт с личностью, схожей с портретом, чреват опасностью. Ну и, конечно, откроем «горячую линию» для звонков.

Боюсь, что мы получим их шквал, причем все без толку, но это рутинная процедура. Ключевые улики и то, что могло быть известно самому убийце, мы сохраним в тайне, иначе нам не отвязаться от чокнутых, пожелавших сделать признание и присвоить чужие лавры. Такое, ты знаешь, случается сплошь и рядом. Я говорила с ФБР. Они будут сотрудничать с нами.

– Ты не собираешься упоминать о причастности убийцы к «Полуночным исповедям» и к Саманте Лидс?

– Пока нет. Кстати, ты уже известил ее?

– Собираюсь сделать это не по телефону и подскочить к ней домой. Насколько я понял, она была близко знакома с Лианн Жаквиллар. Девушка входила в группу трудных подростков, с которыми доктор Лидс проводила занятия в Боучеровском центре, и, очевидно, не очень-то ладила с мамашей и отчимом.

– Я говорила с Марлеттой. Теперь она не Жаквиллар, а миссис Воган. Признаюсь честно, она далеко не подарок.

Мелинда тяжело вздохнула. Бентс сочувственно кивнул:

– Я так и думал. А теперь послушай, Мелинда. Мне это показалось заслуживающим внимания. Когда псих в последний раз звонил Саманте Лидс на радио, он угрожал ей. Он сказал... подожди секунду, я хочу процитировать это точно... – Бентс углубился в свои записи, перелистал несколько страниц и торжествующе поднял палец вверх. – Вот, нашел! «Знай, что произошедшее сегодня ночью случилось из-за тебя, в наказание за твои грехи. Тебе надо покаяться, Саманта, умолять о прощении».