приколотил вместо прогнившей ступеньки новую и помог Монике подняться, она мне буквально на шею кинулась!

— Да ещё бы. Небось, и не ждала уже.

— Что, прости?

— Ничего. Говорю, мы с тобой — идеальная команда.

— Атакуют! — рявкнула Фиона. — Вверх!

Я взмыл вверх. Атакующий феерично впилился в ограждение.

— Минус двадцать очков, — констатировала Фиона. И, чуть позже: — О, его добили! Так ему и надо. — Подумала, покраснела и неловко добавила: — Козлу.

— Мы команда, бро! — Я оторвал правую руку от руля, выкинул навстречу Фионе.

Она шлёпнула по моей ладони:

— Да! — торжественно выпрямилась в кресле.

Я напрягся. Ох, только не это! Но Фиону было уже не остановить.

— Друзья мои, прекрасен наш союз! Он, как душа, неразделим и вечен! Непобедим, свободен и беспечен, сложился он под сенью…

— ***!!! — заорал я.

Нас снова атаковали снизу.

Глава 37

«Минус 11 очков», — констатировала бесстрастная надпись на забрале шлема.

—… дружных муз, — клацнув зубами, закончила Фиона.

Долбанули-то по нам нормально, была бы машина полегче — уже бы кувыркались. Но на своём танке я сумел выровняться.

Гаркнул:

— Всё! Музы — потом! Если выживем. Паси тех, кто снизу!

Сам я смотрел на трассу. Вёл тарелку, прижимаясь к краю.

— Да! — Фиона вцепилась обеими руками в приборную панель.

— И держись, — закончил я. И бросил машину на середину трассы.

— Костя! — Фиона взвизгнула. — Снизу машина! Он сейчас ударит прямо по нам!

— Один?

— Да.

— Отлично. Держись, — повторил я и теперь уже сам переключил внимание на забрало. На показавшуюся снизу тарелку.

Выждал. И резко, перед самым её ударом, вильнул влево.

Тарелка влепилась в ограждение. Привычные уже искры, и ещё одна жёлтая стрелка стыдливо покраснела — минус одиннадцать очков. Маловато, однако.

И я ударил.

Вот теперь как надо! Минус тридцать три очка. Сбитая тарелка закувыркалась.

— Есть! — крикнула Фиона.

А я, повинуясь трассе, повёл тарелку в новую спираль.

Это было жёстко. Больше всего мешал падла Амадей. Притихший во время боя — сейчас, без чужаков на хвосте, он явно осмелел и решил ещё раз показать мне, как надо управлять машиной. Руки и ноги привычно начало клинить.

«Ну поиграй, деточка», — беззвучно прокомментировал я. Рассудив, что положение — не самое опасное, пустил Амадея к рулю.

«Бум», — с готовностью отозвалась тарелка. Нас с Фионой тряхнуло.

«Минус три очка».

«Бум!» минус ещё три.

«Буууум!» — пять.

Так, всё. Баста, карапузики. Папа с работы пришёл.

Я отобрал у Амадея руль. Порадовался тому, что это получилось легче, чем вчера, и даже легче, чем в предыдущий раз — насобачился, наверное. И тут же напрягся — почувствовал, как машина вопит во весь голос, что может лететь быстрее. Тарелка бесилась, что её не отпускают с поводка — а злость передавалась мне. Каким-то образом, видимо, мы с ней успели сродниться не хуже, чем с Фионой.

— Ничего, малышка, — я похлопал тарелку по рулю, — дай срок! Мы им ещё покажем. Ты у меня еще закричишь в экстазе.

Спираль закончилась. Дальше, если я всё запомнил правильно, трасса делала зигзаг и уходила вверх.

Впереди себя я никого не видел. Хреново. Потерял время, пока боролся с теми, кто атаковал снизу.

— Костя!!! Левее!

Я дёрнул рулём. И ушёл от очередного догнавшего — меня пытались сбить на входе в крутой поворот зигзага. Атакующий впечатался в ограждение.

— Минус двадцать четыре очка, — небрежно бросила Фиона. — Больше на хвосте никого. Давай!

И я дал. Не стал тратить секунды на то, чтобы добить искрящегося — и без меня найдутся желающие. Я стремился уйти от новых возможных преследователей.

«Поворот, спираль, зигзаг, вверх, пике, влево, спираль», — пробормотал, как мантру.

И на выходе из зигзага рванул вверх.

Заметил над собой две тарелки. Одна красная — эту я уже видел, — и незнакомая голубая. Её хозяин явно работал не на эффект, а на результат. Тарелка почти сливалась с небом, если бы не странный ореол, я бы её и не заметил.

Так, ну хрен с ними с обоими. Пока они мне не мешают — пусть себе летят. Летите, голуби, летите…

— Костя!!!

Я ничего не успел сделать. Голубая тарелка внезапно рванула мне наперерез. Я ударил по ней, но пилот, видимо, был готов — и мой удар ему больше помог, чем навредил. Тарелку подбросило вверх, она, как прыгун на трамплине, ещё прибавила скорости — и ушла выше. А я, с ушибленной мордой, остался.

«Минус двадцать семь очков, — сообщила надпись на забрале. — Тридцать три очка до дисквалификации».

После этого в правом нижнем углу загорелась красная, жирная цифра «33». Вот ещё тебя не хватало!

Я разозлился. То ли подстава голубого выбесила, то ли в целом выплеснулось всё, что давило — не знаю. Но разозлился сильно.

Вспомнил вдруг, как мне ездил по ушам один приятель, соратник по виртуальным гонкам.

«Костян, ты хороший чувак, но ты никогда не победишь. В тебе нет спортивной злости, понимаешь? Она у тебя отсутствует — в принципе, как явление. Ты не умеешь злиться на соперников. Ты их обгоняешь потому, что считаешь — ты лучше. А не потому, что считаешь — они хуже. А для победы в спорте надо уметь злиться. Видеть, что они хуже, понимаешь?.. И идти по головам».

Дело было в кабаке, за не помню какой кружкой пива, и тогда я над словами приятеля от души поржал.

Ну, нет во мне спортивной злости. Допустим, правда — чего нет, того нет. Ну, не злой я человек, что вот теперь делать? Поржать могу. Злиться — нет. Тогда мне казалось, что этот момент — когда всерьёз разозлюсь — в принципе не наступит. Не может наступить, просто потому, что я — это я!

Блин, как же ошибался. Когда понял, что подло заперт на трассе и ничего не могу с этим сделать, злость появилась. Да ещё какая!

Я летел над выходом с полигона. Там, где Диана будет ждать меня через… Блин, уже неважно через сколько минут. Если я всё равно не могу выбраться, то…

— ***!!! — гаркнул я. — Выход! Точно! Я дебил!

И, опомнившись, заткнулся.

— Костя, — начала Фиона.

— Молчи, — чуть слышно прошипел я. И, громко,