— А у них такой высокий забор, что им поля не видно, взгляд в стены упирается, — усмехнулась Оля. — Да и мелкие деревца вокруг уже поднимаются.

Алёна грустно улыбнулась. Воспоминания о лесной деревне давались ей с трудом. Светлые чувства сменялись грустью от разрушения домов и ухода Евдокии.

— А сами вы как? — спросила Алёна. — Как мама, Тимур? — на последнем слове её голос немного дрогнул.

— Нормально, — ответила девушка, — папа работу другую нашёл, со старой уволили. Светка замуж вышла за одноклассника, они вместе уехали в институт поступать. Да мама говорит, что сестра не доучится, вернётся с ребёнком.

Алёна вспомнила Свету, она была немного старше Оли и всегда мечтала вырваться из деревни, учиться в большом городе и остаться там жить. В этом они с Алёной были похожи, только она сама так и не уехала.

— А Тимур, — продолжала Оля, — живёт с разными девушками, кто к нему прилипнет, та и рядом. Но долго никто не задерживается. Характер у него невыносимый стал. Чуть что — на крик переходит. Даже на маму голос повышал недавно. Отец его тогда из дома вытолкал и сказал, чтобы больше не смел так делать. А брату всё едино. Говорили с ним как-то, сказал, что не чувствует, что живёт. Будто просто так по земле ходит, а душа далеко. Порой и хочет всё изменить, жизнь по новой начать, да не получается. Недавно сказал мне: «в голове у меня будто зверь живёт — наживы ему надо. Я веду себя так, как те люди, что меня в плену держали, как одним из них стал».

Алёне было грустно это слышать. Она понимала, что и её вина в этом есть. Она так хотела вернуть мужа, что не думала о средствах. Потом, много раз спрашивая себя, сделала бы вновь те ритуалы, зная последствия, она всегда отвечала утвердительно. Потому что в ту пору она не могла поступить иначе: возвращение мужа было её единственной мечтой и надеждой несколько лет.

— Передай маме, что я ей очень благодарна за те годы, что она была рядом, — сказала Алёна.

— А брату вы ничего не передадите? — укоризненно спросила Оля.

Молодая женщина внимательно посмотрела на неё: объяснять девушке, что «иногда одной любви мало», чтобы быть в отношениях, и жизнь бывает сильнее любого самого искреннего чувства, она не считала возможным. До этого надо дойти самой. А может, и обойти стороной, если повезёт.

— Тимуру я желаю взять в себя в руки. Я верю, что у него получится, если захочет, — сказала она.

— А вы-то сама как? — задала ещё вопрос Оля.

— Хорошо, живём с Танюшкой здесь, она в школу ходит, я работаю, — ответила Алёна.

— У вас всё хорошо, а брат пропадает, — с укором сказала девушка.

— Я тебя понимаю, — услышала она в ответ, — брат тебе ближе, и ты его жалеешь. Но я должна подумать о себе и о дочери: рядом с ним нам не было жизни, поэтому мы и ушли.

— А отец говорит, что это ты виновата, что так у Тимура сложилось: хорошая жена мужа в беде не бросит! — почти выкрикнула Оля.

— Не надо так, ты всё равно многого не знаешь, — ответила Алёна и, попрощавшись, ушла.

На душе скребли кошки, в голове всплывали разные воспоминания, картинки из беззаботной юности, когда казалось, что их любовь с Тимуром бесконечна; ощущения от дома бабки, куда ей так не хотелось переезжать; чувство беспомощности, когда она осталась одна с ребёнком, и призрачная надежда на нормальную жизнь…

Домой Алёна пришла на ватных ногах. Умылась и рухнула в постель.

— Ты не заболела, дочка? — с тревогой спросил Степан. — Работаешь на износ.

— Нет, просто устала, — ответила молодая женщина.

И к ней тут же скользнула Веда. Она легла вокруг головы Алёны, начала негромко мурчать и будто поглаживала своими мягкими лапками голову хозяйки.

У молодой женщины непроизвольно из глаз брызнули слёзы, а за ними пришло облегчение.

А сон вместе с пушистым доктором окончательно смыл горечь от прожитой жизни.

Через несколько лет Алёна узнала ещё немного о Тимуре. Знакомые рассказали, что он неожиданно пропал. Сначала говорил, что у него дела с серьёзными людьми, скоро богатым станет, обещал всей деревне построить новые дома, а потом исчез. Его так и не нашли. Родители считали, что сын уехал в город, но Алёна понимала, что Тимур закончил свой путь. Не чувствовала она его больше в этом мире. Но как это случилось — не видела.

В пролетающих мимо трудовых буднях Алёна совсем не задумывалась о своей личной жизни. После брака с Тимуром в её душе была выжженная пустыня. Она не могла поверить, что то светлое чувство, что было в их сердцах с юности, не справилось с испытаниями жизни. Это разрушало её веру в хорошее.

Поэтому когда Галина украдкой спрашивала, не встречается ли Алёна с кем-то, молодая женщина отмахивалась и говорила, что ей не до этого.

Свободного времени и правда не было. После работы в магазине она бежала по пациентам, которых становилось всё больше. Мода на народные методы лечения набирала обороты, и Алёна, с её травяными сборами, мазями и массажем «чудодейственными» руками, попала в струю. Но и бросать работу в продуктовом магазине она не хотела.

— Никто не знает, как дальше жизнь повернётся, — говорила она Галине, когда та просила Алёну больше отдыхать и оставить одну работу.

— Не голодаем уже, и одной работой проживём, — убеждала её пожилая женщина, — нам со Степаном пенсию назначили. А ты хоть жизнь увидишь.

— А что мне в ней видеть? — спрашивала Алёна. — На что смотреть, когда вокруг такое творится? Сейчас у меня все дни заняты, грустить некогда, и деньги идут. А если оставлю одну из работ, а её не станет, что делать будем? Нет, я лучше запасной вариант иметь буду.

— Так дочь и вырастет без тебя, — покачала головой Галина, — а ты нужна ей, подумай об этом.

Алёна задумалась, пыталась вспомнить, когда она в последний раз разговаривала с Танюшей по душам? И не смогла. Раньше она всегда находила минутку, чтобы обнять девочку, спросить как её дела, обсудить Таниных школьных подружек. Но с увеличением пациентов свободных минуток было всё меньше. И когда Алёна приходила домой, дочка уже спала, а когда уходила на работу — ещё спала.

— Так не пойдёт, — сказала себе молодая женщина, — никакие деньги не заменят дочери моего внимания.

И с тех пор старалась несколько раз в неделю устраивать «чаепития-болтушки». Так они с дочкой