Евдокия зажгла свечи, пошептала заговоры над куколкой и девочкой, омыла лицо и руки ребёнка водой и сбрызнула ею куклу. Потом вышла с этой игрушкой из дома, а вернулась уже с пустыми руками.

Вечером они втроём сидели в доме ведуньи и делали каждая по новой куколке. Евдокия — на защиту, Алёна — на здоровье, а Танюшка неожиданно спросила, какая из куколок будет самая разговорчивая?

Ведунья улыбнулась и сказала, что разговорчивыми бывают только девочки, куколки обычно молчат, но могут помочь обрести былую смелость и резвость.

В результате у них в руках оказались три фигурки с белыми личиками, каждая из которых несла помощь своей хозяйке.

Глава 24. Последние дни в лесной деревне

Время в лесной деревне шло быстро и медленно одновременно. Алёна писала диплом, помогала Евдокии по хозяйству, заботилась о дочери и отце. Степан сначала расцвёл, когда обрёл дочь с внучкой, а потом будто сдавать начал. На работу ездил с трудом, больше потому что Алёна не работала, а жить было надо. Его накопления решили пока не тратить, ведь никогда не знаешь, как дальше жизнь повернётся.

— Мне бы вас с Танюшкой поднять, — говорил он Алёне, — и будет моя жизнь выполнена.

— Не говори так, папа, — останавливала его девушка, — я только нашла тебя, дай мне себя дочкой почувствовать, с тобой побыть. И мне уже намного лучше, устала я без дела сидеть. Как только дорога до города легче станет, буду искать работу. По снегу-то тяжело мне пока выбираться.

Когда лесную деревню засыпал снег, её жители, которые работали в городе, стали добираться до автобуса на лыжах. Так же ходил по лесным тропам и Степан. На выходе из леса оставлял лыжи в небольшом укрытии и ехал в город. И так же обратно. Но Алёна пока очень уставала от такой дороги и даже вылазки в библиотеку для написания диплома делала редко.

Танюша после прощания с куклой, казалось, не изменилась. Так же играла сама с собой, была тихой и спокойной девочкой. Любила слушать сказки, которые ей читали взрослые. Говорила мало.

Но как-то, вернувшись из города, Алёна обнаружила дочку радостно болтающей с Евдокией о всяких мелочах. Они вместе готовили печенье, и Танюшка с горящими глазами описывала, каких сказочных героев будет вырезать из теста.

Алёна с удивлением смотрела на дочку, а Евдокия улыбалась. С тех пор девочка всё больше разговаривала, и со временем даже забылось, что у неё был период молчания и замкнутости.

В середине весны Алёна устроилась на работу, но не в городе, а в соседней деревне, куда ходила к бабке, которая помогла Ане сделать приворот на Тимура. Старухи уже не было на этом свете, а дом её сгорел. До этой деревни тоже можно было добраться через лес, не заходя в родные Алёне края.

Работала она на почте: разбирала и сортировала письма и посылки. Так как этой почтой пользовались и жители её родной деревни, старалась быть только на своём рабочем месте, не выходила в зал к посетителям.

Но со временем ей пришлось подменять коллег, и однажды, занимаясь выдачей отправлений, Алёна столкнулась со свекровью. Та забирала посылку от родственников мужа.

— Как вы? — невольно спросила Алёна, ведь несмотря ни на что она была благодарна этой женщине за помощь в трудные времена.

— Лучше уже, даже ходить могу. Ползимы лежала, по дому ничего делать не могла. Хорошо, дочки уже большие, всё сами умеют. И об отце позаботились, — ответила свекровь.

— А Тимур? — чуть дрогнувшим голосом спросила девушка.

Его мать вздохнула.

— Выписался недавно. Почти полгода отлежал, — сказала она.

— Ему лучше? — уточнила Алёна.

— Пока не пьёт, лучше. А как дальше пойдёт — не знаю, — был ответ. — Да будто не живёт он, а так по земле ходит. Другим он из армии вернулся, совсем другим…

Больше им поговорить не дали, женщины попрощались, и мама Тимура ушла.

Спустя какое-то время «добрые» старые знакомые, которые посещали почту, сообщили Алёне, что её муж сошёлся с Полиной, потом говорили про Катю. Долго с ним никто не выдерживал, но желающие прибрать такого завидного жениха всё равно находились. Тимур ведь вернулся работать в мастерскую, деньги были, жил самостоятельно в доме бабки, вот женщины и приходили к нему попробовать счастье. Да быстро сбегали. У Алёны с дочерью он больше не появлялся.

В один летний день её поджидала на улице очередная пассия Тимура с требованием оформить развод, так как у них будет ребёнок. На что Алёна ответила, что если её бывший муж хочет, пусть сам и разводится, ей некогда.

Благодаря своей работе на почте она могла отслеживать уведомления, но на её имя так ничего так и не поступило. А потом Алёна узнала, что та девушка потеряла ребёнка. Рассказала об этом Евдокии, ведунья покачала головой.

— Не будет пока у Тимура детей, — сказала она, — чтобы ребёнок жил, ему силы нужны. Развитие жизни этого требует. А откуда силы взять, если Тимур сам еле по земле ходит? На одной материнской линии ребёнка не вытянуть, если отца к земле тянет. Поэтому и сказала я как-то, что с Тимуром тебе матерью больше стать не получится.

Девушка выслушала её, чувствуя правоту слов. Сама она ещё вспоминала мужа и не готова была подавать документы на развод. Хотя не видела и возможности примирения.

Осенью Алёна восстановилась в училище, прошла практику с вечерним отделением и к новому году получила диплом. На почте в это время крутилась, как могла. Приходила раньше других или задерживалась до ночи.

После получения диплома встал вопрос о постоянной работе. Её надо было искать в городе, да и Танюшке с осени пора было идти в школу. Остаться жить в лесной деревне и водить дочь на учёбу в соседнюю деревню, где была почта, девушка не решилась.

Последние дни перед увольнением Алёна дорабатывала под косые взгляды коллег и посетителей. Слухи, распускаемые сплетницами из её деревни, добрались и туда, как только стало известно её новое место работы.

Устами других людей Алёна обвинялась в злоключениях Тимура, подозревалась в колдовстве и «недобром взгляде»: мол, если посмотрит исподлобья, так неприятности у человека начинаются. Поэтому девушка решила уехать в город, чтобы больше не связываться с деревенскими. И тем более не подпускать их к своей дочери.

Она устроилась на небольшое предприятие в городе, надеясь, что ей выделят комнату. Но жильё не дали. Поэтому Алёна сняла на первое время угол и оставалась