Потом зло взглянул на присутствующих и пошёл прочь.

Только когда деревья скрыли его фигуру, Алёна поняла, как дрожит сама и Танюшка вместе с ней.

— Кто тут ещё безумец… — сказала Алёна.

— Это он от бессилия, — ответила ведунья, глядя вслед ушедшему.

— Пойдём, посмотрим, что он там перевернул, — сказал ей Степан, — ты уж прости, что втянули тебя во всё это.

— Да что уж… — ответила женщина.

Они зашли в дом.

Комната была не так сильно разгромлена, как казалось по доносившимся снаружи звукам. Стол и пара табуреток были перевёрнуты, на полу лежала разбитая посуда. Степан начал поднимать мебель, а Алёна с Евдокией собирали осколки, Танюшку посадили на кровать, чтобы не порезалась.

Девушке было очень неудобно перед ведуньей, которая её приютила и взялась помочь со здоровьем.

«Я всем приношу несчастья, — думала Алёна, — когда уже вокруг меня будут мир и спокойствие?»

На неё вдруг навалилась усталость. Двухнедельная чистка поселила внутри опустошение, а проведённые после обряды и отливки забрали последние силы. Поэтому, собрав крупные осколки, девушка присела рядом с дочкой, тяжело дыша.

— Отдохни, — сказала Евдокия, оценивая её состояние, — сегодня уже продолжать не будем.

Они со Степаном закончили уборку и накрыли на стол. Ведунья заварила в чайнике ароматные травы, и Алёна наслаждалась теплом и спокойствием, что разливались по телу от неспешных глотков.

— Как Тимур дошёл к нам? — спросила она ведунью. — Я не смогла пройти, когда шла к вам в первый раз, ещё до рождения Танюшки. Да и папа говорил, что защита вокруг вашей деревни стоит после того, как деревенские мужики с факелами приходили да сжечь тут всё обещали.

— Его родная кровь провела, — ответила ведунья.

Алёна вопросительно посмотрела на неё.

— У нас защита стоит от чужих людей, а те, у кого здесь родные живут, легко могут пройти. Тимур за дочерью шёл, вот и пропустили его, — пояснила она.

— А почему меня тогда останавливали, я ведь к отцу шла? — спросила Алёна.

— В твоём теле уже дар бабки Тимура был, а он противен нашей защите, вот и водило тебя по лесу. Кровь к отцу тянула, а защита не пускала, — был ответ.

Алёна кивнула, Евдокия уже объясняла ей это, а она запамятовала.

Пора было укладываться спать. Степан взял внучку за руку и хотел пойти с ней в свой дом. Но Танюшка вцепилась в маму и никуда не хотела идти без неё.

— Иди с ней, — сказала девушке Евдокия, — вам надо побыть рядом. Тяжело девочке между двух огней.

— И зачем Тимур появился… — проговорила Алёна. — У нас только всё налаживаться стало.

— Так всё, что с тобой происходит, все обряды, что мы проводим, на Тимуре отражаются. Мы ведь колдовство убираем, которое его из плена вызволило, а это значит, что меняется всё и на него действует. Как дальше жизнь его повернётся — я не знаю, — сказала ведунья.

— Меня спасём, а его погубим? — с горечью спросила девушка.

— Нет, мы на изначальную дорогу постараемся выйти, и что на ней было предначертано — то с вами и случится.

Следующие несколько дней Алёна провела с Танюшкой. Степан уезжал на работу, а она сидела с дочерью. Думала о том, что сказала Евдокия.

— А мы можем нейтрализовать приворот, что сделала Аня? — спросила она ведунью, когда встретила её во дворе. — Ведь с этого всё пошло?

Евдокия покачала головой.

— Я могу помочь тебе исправить то, что ты сама натворила, — сказала она, — а Анин приворот уже своё отработал, да и её в нашем мире нет. Вот если бы сразу его снять, тогда был бы шанс.

Алёна вздохнула. В глубине души она продолжала надеяться, что всё вернётся, как было в юности, когда Тимур носил её на руках и защищал от нападок деревенских жителей.

Своё обещание вернуться с мужиками он не выполнил, а может, лес его не пустил. Но больше Тимур в лесной деревне не появлялся. А Евдокия сказала девушке, что пока закончить начатый обряд и уничтожить книги.

— Вместе с ними последнее зло уйдёт, что на тебя влияет, — сказала она.

— А дар, что мне бабка Тимура передала, тоже уйдёт? — спросила Алёна.

— Нет, дар в твоей крови навсегда останется. Но пока ты его не применяешь, он дремлет. Вот когда ты книгу взяла и на кладбище ритуал провела — тогда он активировался. А так в тебе два начала: светлое, от матери Степана принятое, и тёмное — бабкой Тимура переданное. Всю жизнь тебе меж ними балансировать: чуть не в ту сторону склонишься — наказать кого пожелаешь или отомстить захочешь, так проявится тёмное. Но если никому зла желать не будешь, а для себя добро творить — то светлый путь тебя поддержит, — сказала ведунья. — Я знаю, что ты руками лечить можешь?

— Немного, — смутилась Алёна, — я Тимуру массажи лечебные делала по учебнику, что фельдшер дала. Ему очень помогало. Потом другие люди просить начали, им тоже нравилось. Но как я начала за свои услуги плату озвучивать, так сразу плохой стала. На этом всё и закончилось.

— У нас все на халяву любят добро получать, — вздохнула Евдокия, — а ведь во всём баланс нужен. Невозможно бесплатно умениями человека пользоваться. Потом всё равно отдать придётся, а вот как — неизвестно. Поэтому лучше сразу заплатить или отблагодарить так, как дающий попросит.

— Я ведь вам тоже за исцеление обязана? — спросила Алёна.

Ведунья внимательно посмотрела на неё.

— Я ведь не просто так тебе помогаю, — сказала она. — Помнишь, в больницу к тебе приходила и с рождением Танюшки помогла.

Услышав это, Алёна кивнула.

— Я не могла понять, почему вы это делаете, — ответила она.

— Твоя бабушка, мама Степана, много добра мне сделала. С моей доченькой очень помогла. Нет её уже с нами, но не моя в том вина. Всё, что могла — я сделала, — проговорила Евдокия. — И твоя бабушка тоже. И никогда за свою помощь ничего не просила. На все мои предложения отвечала, что придёт время, и отплачу я ей тем же. И пока она может — всем мне подсобит. Поэтому помочь тебе — мой долг. Но я делаю это с радостью. Мою девочку рано из этого мира забрали, так ты мне её напоминаешь. Так что мы равны с тобой. Об этом не беспокойся.

Девушка с благодарностью улыбнулась.

— Спасибо вам за доброту, давно ко мне никто так не относился. Только мама Тимура и помогала, — сказала она.

— Твоя свекровь дочек от бабкиного дара благодаря тебе