– Ты думаешь, что кокс выглядит как в фильмах? Такой белый порошок? Это вранье. Кокс твердый. Его везут в палочках, размером примерно в палец.

Он поднял левую руку, чтобы продемонстрировать размер своего товара.

У Анники занемела спина. Она откинулась назад и прижалась к бетонной стене.

– Мы тренируемся с виноградинами. Крупными виноградинами. Мы учимся проглатывать их целиком, не раскусывая и не раздавливая. Нас посадили в комнате отеля. Было нас восемь человек. Мы сидели там два дня и глотали. Потом начали глотать лепешки с палочками кокса.

Анника почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Как же вы глотали лепешки, полные кокаина? И сколько же надо было глотать?

– Я знаю одного парня, он может проглотить до килограмма зараз. Но это мировой рекорд. Я глотаю полкило – это нормально.

– Это не опасно?

– Мы больше не летаем в Арланду. Там нас научились хорошо раскалывать. Ездим через Скавста или Вестерос. У меня всегда все проходило нормально, трясут в основном западноафриканцев.

– Я имею в виду, не опасно ли это для здоровья?

– Если глотать целиком, то нет. Опасность возникает, когда лепешку раскусывают.

– Тогда человек умирает?

Парень в ответ только улыбнулся.

– Но ты всегда доезжал до конца, – сказала Анника. – Как это получалось?

Улыбка исчезла мгновенно, словно парню дали пощечину.

– Кому-то же должно везти, – отрезал он и поджал губы.

– Никто тебя не встретил, когда ты приехал в этот раз, – сказала Анника. – Все твои компаньоны исчезли. Ты был последним, кого задержали. Почему ты не бежал? Ведь у тебя был шанс.

– В этом не было надобности, – пожал плечами он. – Люди должны уметь держать язык за зубами.

– Ты и в самом деле уверен, что никто тебя не выдал? – спросила Анника. – Ты не думал, что тебя прослушивают?

Он коротко рассмеялся. Его смех был больше похож на звериный рык.

– Это понятно, что прослушивали. Но по телефону никогда не говорят важных вещей.

– Но как ты получаешь задания?

Он промолчал.

– Ну, ты свое дело сделал? – задала очередной вопрос Анника. – Что потом? Зачем тебе возвращаться в Швецию?

– Но я же говорил вполне нормальные вещи. Я сказал то, что они уже и без меня знали! Я ничего не сказал про «Апитс». Они хотели, чтобы я все им рассказал, но я же ничего не знаю.

– «Апитс», – задумчиво повторила за ним Анника. – Это транспортное предприятие, которое владеет складами товара, так?

– Я ничего не скажу об «Апитсе» или колумбийцах. – Парень съежился в своем углу.

– Даже если это признание будет означать билет до Швеции? – уточнила Анника.

Он обнял руками колени.

– У меня есть мамаша и сестра. Все знают, где они живут.

Он посмотрел на Аннику, и в его глазах было такое отчаяние, что у нее на затылке зашевелились волосы.

– Что? Что ты хочешь этим сказать?

Он покачал головой. Анника постаралась заглянуть ему в глаза.

– Что ты имел в виду, говоря, что все знают, где живут твоя мама и сестра? Ты боишься за их жизнь и поэтому не рассказываешь то, что знаешь?

– Я ничего не буду больше говорить, – твердо произнес парень.

В камере повисло тяжелое и плотное молчание. Стало слышно, как гудит и потрескивает вентиляция. Хокке Зарко Мартинес изо всех сил чесал руку. Карита перебирала пуговицы на блузке. Анника посмотрела на часы. Оставалось пять минут.

– Ты не интересовался какими-то другими вещами? – спросила она. – Например, газовыми ограблениями?

Парень поднял одну бровь.

– Что это такое – газовое ограбление?

– Ты ничего не слышал о таких делах?

– Этим занимаются румыны, – сказал он. – Я не имею дел с румынами.

– Ты ничего не слышал об ограблении и убийстве семьи Сёдерстрём? Это была газовая атака, в результате которой все они умерли. Это случилось сразу после Нового года, как раз перед тем, как тебя задержали.

Раздался стук в дверь. Надзиратель давал знать, что осталось несколько минут.

Парень забеспокоился и выпрямился на койке.

– Когда ты напишешь статью в газету? Когда я смогу отсюда выйти?

Анника встала и размяла затекшие ноги. Карита оправила юбку и тоже встала. Только Хокке Зарко Мартинес остался сидеть на месте.

– Вам пора, – коротко сказал надзиратель.

Анника подошла к молодому человеку и протянула ему руку.

– Надеюсь, у тебя все будет в порядке, – сказала совершенно искренне она.

Прежде чем она успела сообразить, что произошло, парень соскочил с койки, бросился к Аннике и неуклюже, как медведь, обнял ее.

– Помоги мне, – шепнул он ей на ухо. – Помоги мне выбраться отсюда.

Лотта сидела в машине, включив кондиционер.

– Малага – это аутентичный испанский город, – сказала она. – Здесь просто кипит настоящая народная жизнь, соблюдаются традиции работы и фиесты.

– Ты не сфотографировала тюрьму? – спросила Анника.

Фотограф удивленно посмотрела на нее:

– Она непригодна для фотографирования. Да и свет очень жесткий.

Анника на несколько мгновений прищурилась. Фотографии надо сделать, а интервью надо записать. Она полезла в сумку, вытащила мобильный телефон, отметила про себя, что у нее три пропущенных вызова, и вышла на ослепительный солнечный свет. Она выбрала функцию фотокамеры, обошла все здание и сделала несколько снимков с расстояния около десяти метров. Вернувшись к машине, она открыла правую дверцу и заглянула в салон.

– Там слева есть бар, – сказала она. – Я пойду туда. Мне надо сесть и записать тезисы интервью. Вы не хотите отправиться со мной и что-нибудь попить?

– Я как раз хотела это предложить, – оживилась Лотта. – Меня мучает сильная жажда. Ужасная жара.

Карита подошла к Аннике.

– Что он тебе шепнул?

Анника удивленно посмотрела на Кариту:

– Что ты имеешь в виду?

– Перед тем как нам уйти, он обнял тебя и что-то прошептал тебе на ухо. Что он сказал?

Анника напрягла память.

– Ничего особенного, – ответила она. – Он хочет, чтобы я помогла ему выбраться из Испании.

Карита улыбнулась и покачала головой.

– Бедный мальчик, – вздохнула она.

В баре было темно и дымно. Запрет на курение в барах и ресторанах, принятый в странах Евросоюза, по-видимому, не распространялся на Испанию – здесь дымили повсюду.