– Нет, – ответил он, – а что говорят?

Она расслабилась и рассмеялась, чувствуя, как обдало жаром ее лицо. Она отвлеклась и принялась рассматривать скелеты бетонных чудовищ, высившихся по обе стороны шоссе. Томительное предчувствие теплом разливалось от живота вниз.

– Этот шведский наркоторговец, – произнесла она, стараясь говорить спокойно, – будет говорить с корреспондентом «Квельспрессен»?

– Утром я говорил с его адвокатом. Завтра ты сможешь посетить его в тюрьме Малаги в одиннадцать часов утра.

Он затормозил у пункта таможенного досмотра в Калаонде и пристроился в очередь за большим грузовиком с марокканскими номерами.

– Как ты думаешь, какой груз он везет? – спросила Анника.

Линде протянул руки, легонько обнял Аннику за шею, перегнулся через коробку передач и поцеловал ее в губы. Аннику как будто ударило током. Все волоски на теле поднялись дыбом. Она ответила ему страстным, опьяняющим поцелуем, обхватила его затылок и прижалась к Никласу всем телом. Она целовала его так, что он едва не задохнулся. Водитель стоявшей сзади машины нетерпеливо засигналил.

– Ты живешь там же, где и в прошлый раз?

Анника утвердительно тряхнула головой. Задняя машина объехала их. Водитель, проезжая мимо, показал им средний палец.

– Ты куда-нибудь спешишь? – тихо спросила она. – Или у тебя есть время побыть со мной?

Никлас Линде включил первую передачу и подъехал к будке таможенного досмотра.

Все оказалось намного легче, чем она себе воображала. Не было никакой неловкости, не было никакого страха. Одежда словно сама собой упала на пол уже в прихожей, он смотрел на нее весело и одновременно очень серьезно, и она ответила ему тем же. Он целовал и ласкал все ее тело. Вкус его поцелуев был не таким, как у Томаса. Тело его было жестче, но одновременно и нежнее.

После того как все произошло, он продолжал тихо лежать рядом с ней.

Четверг. 28 апреля

Лотта уже сидела за столом у окна, когда Анника вошла в обеденный зал. Фотограф Лотта решила позавтракать основательно. Перед ней стояли яичница с беконом, овсяные хлопья в розовом йогурте, стакан апельсинового и стакан томатного сока, бутерброд с сыром и красным перцем и два круассана с шоколадной начинкой.

Анника, взяв чашку кофе и английскую утреннюю газету, села рядом с Лоттой. Углом глаза она видела, как Никлас Линде прошел через вестибюль отеля к выходу. Сегодня во второй половине дня они договорились снова встретиться, чтобы поговорить о роли шведской полиции в борьбе с торговлей наркотиками и отмыванием денег на Солнечном Берегу.

– Ты даже не представляешь, что пропустила вчера вечером, – сказала Лотта, энергично откусывая жесткий хлеб. – Я отведала настоящей добротной испанской еды в баре у гавани.

Кажется, она простила Аннике то, что та не брала телефон во время разговора с полицейскими.

– А ты знаешь, что горы, которые мы отсюда видим, – это фактически Африка?

Анника оценивающе посмотрела на девушку, соображая, не шутит ли та. Но Лотта и не думала шутить.

– Да, конечно, – сказала Анника и развернула газету.

Она до сих пор ощущала тепло рук Никласа на спине.

Они вместе приняли утром душ, чего она никогда не делала с Томасом. Он всегда предпочитал спокойно мыться один.

– Понятно, что это ужасно – вся эта отвратительная местная преступность, – сказала Лотта, принимаясь за йогурт. – Один человек в ресторане сказал, что здесь орудует настоящая мафия.

– Четыреста двадцать различных группировок, – уточнила Анника, перелистывая газету.

Лотта подняла глаза к потолку.

– Откуда ты это знаешь?

– Это сведения из полицейских сводок. Мне рассказали об этом вчера, когда у тебя были проблемы с телефоном.

– Знаешь, – сказала Лотта, – я думаю, что все эти цифры надо воспринимать с некоторыми оговорками. Полиция всегда преувеличивает опасность, чтобы оправдать свой бюджет. Здесь требуется настоящая журналистика, опирающаяся на неоспоримые факты. Правда, редакции пренебрегают такого рода работой.

Анника посмотрела на часы.

– Я сейчас поднимусь в номер и обработаю неоспоримые факты. Давай встретимся здесь через час.

Она подошла к прилавку, взяла хлеб, сыр, ветчину, завернула еду в салфетку и положила в сумку.

После этого поднялась в номер, позвонила Карите Халлинг Гонсалес и рассказала о серии статей. Они договорились, что Карита приедет в Малагу и они встретятся в фойе в девять часов.

Анника позавтракала хлебом, сыром и ветчиной, одновременно просматривая в Сети утренние шведские газеты. Выключив компьютер, она некоторое время сидела за столом и оглядывала номер. Потом встала и медленно подошла к нетронутой постели. Анника до сих пор ощущала влажные простыни постели Никласа.

«Это не любовь, – подумала она. – Это просто мое желание».

Тюрьма находилась в «полигоне», не очень далеко от аэропорта. Здесь преобладали одноэтажные дома, построенные из бетона и облицованные тяжелыми известняковыми плитами, которые, вероятно, когда-то белыми. Теперь же они были зеленовато-серыми и ноздреватыми от морских ветров и влажности. Круглое здание тюрьмы было обнесено кирпичной стеной, увенчанной колючей проволокой под током.

– Да, прямо скажем, не «Хилтон», – произнесла Карита Халлинг Гонсалес с заднего сиденья, глядя на тюрьму.

Анника посмотрела на часы. До оговоренного начала посещения оставалось еще четверть часа.

Они остановились в тени, на улице, огибавшей тюрьму с севера. На табло приборной доски высвечивалась температура наружного воздуха – тридцать два градуса.

– Почему этот парень хочет дать интервью газете? – поинтересовалась Карита.

Лотта посмотрела в окно. Анника обернулась, чтобы видеть Кариту.

– Именно об этом я хочу спросить его самого. Он понял цель.

– Ты не думаешь, что он хочет на что-то обменять свои откровения?

Анника пожала плечами:

– Я немногое могу для него сделать – только написать о нем в газете.

– Что ты о нем знаешь? – спросила Карита.

– Его мать – наполовину испанка, наполовину шведка. Отец испанец. Парень был задержан в Ла-Кампане как предполагаемый наркокурьер. Я хочу написать его краткую биографию, его происхождение, рассказать, как он стал наркокурьером, и немного окунуться в атмосферу мира наркодельцов…

– Очень плохой свет, – проворчала фотограф. – Все очень плоское, никаких контрастов, никакой тени.

Анника посмотрела на Лотту. Та напряженно вглядывалась в пейзаж за ветровым стеклом, словно старалась оценить каждый миллиметр пространства.

– Надо было назначить встречу чуть пораньше, чтобы добиться определенной глубины изображения, – не скрывая досады, произнесла Лотта. – Надо было приехать сюда на рассвете.