Думал о том, что у него, кажется, нет выбора, если не считать реальным выбором вариант собственной жертвенной смерти; Наблюдатели недвусмысленно продемонстрировали ему, что сделают в случае неповиновения. Кожа на предплечье до сих пор горела от сильного ожога.

В трубке давно наступила тишина, а Вит все продолжал прижимать ее к уху, словно не в силах поверить в то, что он только что услышал. И лихорадочно искал выходы из западни, хотя часть его уже знала, что выхода нет.

Когда Вит соглашался на что угодно ради того, чтобы быть с Рионой, он даже и не думал, что в некотором роде продает себя в рабство Наблюдателям.

«Если ты и впрямь оружие, надеюсь, мне никогда не доведется узнать, как именно они будут тебя использовать», – будто услышал Вит сказанные ранее слова Рионы и скривился от боли. Но не от боли в обожженной руке или от боли по линиям татуировок. От боли в душе.

Кажется, Рионе все-таки придется это увидеть. И он не в силах ничего предотвратить.

Глава 17

Кристина не сразу узнала в тех двоих, что приближались к «Колизиону», Фьора и Дэнни: они были избиты и перепачканы, но куда больше, чем внешность, изменилось их поведение. Они намеренно держали расстояние между собой и подчеркнуто не смотрели друг на друга.

Затопившие Кристину радость и облегчение стремительно меркли. Что-то было не так, что-то произошло с этими двумя, что-то странное… страшное.

– Судя по выражению твоего лица, ты их знаешь, – негромко сказал Арлисс, о котором Кристина почти забыла, увидев внезапно вернувшихся членов своей труппы.

Членов труппы? Да кого она обманывает! Фьор и Дэнни были для нее чем-то куда большим, чем просто коллеги!

– Знаю. Это артисты моего цирка, которых, как я думала, мы потеряли, – ответила она.

Фьор и Дэнни остановились напротив Кристины и молча уставились на нее, и это было странно. По всем раскладам, в таких обстоятельствах их встреча должна пройти совсем не так, должен быть взрыв эмоций, залп вопросов, реплики, которые они говорят одновременно, перебивая друг друга, а не это молчание, подчеркивающее напряженность фаерщика и тревогу шута.

Кристина переводила взгляд с одного на другого и чувствовала, как грудь снова переполняет радость. Честное слово, сейчас малейшее хорошее событие было особенно кстати! И пусть они ведут себя странно, пусть! Главное, что они живы!

Радость и облегчение разрастались, распирали грудь, требовали выхода. Фьор и Дэнни наверняка это видели – Кристина не пыталась скрывать эмоции, – но при этом ничего не делали, они будто ждали, когда она сделает первый шаг – поведение, не слишком характерное для фаерщика и совсем несвойственное Дэнни. Но Кристине было все равно.

– Фьор! – воскликнула она, счастливая от того, что наконец-то может лично попросить у него прощения за то, что подозревала его в худшем. – Дэнни! – не менее радостно сказала она.

Ни тот, ни другой не ответили, но это Кристину не остановило, она шагнула было вперед – и замерла, словно споткнувшись о невидимую стену и о взгляды шута и фаерщика. Казалось, они напряженно ждали, к кому она подойдет первой, и внезапно простейшее, казалось бы, действие превратилось в непонятно почему, но крайне важный выбор, который значит куда больше, чем просто радостное объятие при счастливой встрече.

Кристине стало не по себе, хотя она понимала, что ей искренне хочется обнять Фьора. Она уже почти чувствовала, как чужая память превратит его объятия в такие родные, такие успокаивающие и хорошо знакомые! Обнимать Фьора будет почти как вернуться домой.

И Дэнни обнять тоже хотелось! Обнять – и почувствовать, как он крепко обнимает ее в ответ, и снова на миг испытать изумление от ощущения неожиданной силы в столь худощавом теле. И почувствовать, как от этого в животе затрепыхают крыльями сотни маленьких бабочек.

Прикрыв глаза, чтобы отгородиться от требовательных, ожидающих взглядов, Кристина покачала головой. Нет, не готова она делать такой выбор! И вообще, это несправедливо, что они ставят ее перед ним в самый неудачный из всех возможных моментов. Она не хочет и не будет делать этот выбор. Не сейчас! А потом, возможно, его делать уже и не придется, потому что для нее никакого «потом» может и не быть.

Но Фьор и Дэнни по-прежнему ждали. И это вызвало у Кристины раздражение – как в старые добрые времена, в прежней жизни, когда ее все бесило.

«Ну и не доставайся же я тогда никому!» – с вызовом и досадой воскликнула она про себя, а потом широко и счастливо улыбнулась – и тут она даже не притворялась! – и совершенно искренне сказала, сделав вид, что не заметила этого момента поистине бездонной неловкости:

– Как я рада, что вы живы! Мы решили, что мы вас потеряли!

На лице Дэнни появилась досада, в глазах Фьора – разочарование. Но Кристина и не подумала останавливаться.

– Где вы были? Вы исчезли так внезапно!

– Не внезапнее, чем ты, – усмехнулся Фьор, включаясь в беседу, и Кристина облегченно перевела дух.

Кажется, неловкий момент миновал. Да, скорее всего, он снова возникнет в будущем, но прямо сейчас Кристина была согласна и на отсрочку.

– Мы отправились в благородную миссию по твоему спасению, – пояснил Дэнни. – Но очевидно, что ты сама справилась с этой задачей куда лучше, чем мы, – сверкнул он своей фирменной, слегка хулиганской и немного беззаботной улыбкой.

– Вы были в «Обскурионе»?! – воскликнула Кристина.

– План был таким, – согласился Дэнни. – Но в итоге до «Обскуриона» мы не добрались, кое-что случилось по пути туда и очень нас… отвлекло.

– Что? – спросила Кристина, чувствуя, что за этой осторожной, тщательно выверенной недосказанностью кроется что-то важное.

– А это кто? – перебил Фьор и кивнул на все еще стоявшего неподалеку Арлисса, который наблюдал за встречей. – И это что? – Новый кивок указал на огромный шатер незнакомого цирка.

На этот раз голос фаерщика был другим. Даже не голос, а интонация, то, как он произносил слова. Перемена, с одной стороны, почти незаметная, но в то же время такая ощутимая, что хотелось поморщиться. Раньше Фьор так не говорил. Что же, черт возьми, с ним случилось?

– Это Арлисс, директор цирка «Инфинион». А это – цирк, в котором нам вместе с ними и еще одним цирком придется давать представление против «Обскуриона» и «Инкогниона». Короче, друзья, вы выбрали идеальное время для возвращения, – попыталась пошутить Кристина и нервным смешком развеять стремительно сгущающееся