Всегда надо показывать им, что они способны на большее, чем думают.

А это – ничто по сравнению с тем, что еще будет.

Четыре с половиной часа, потом я открываю дверцу. Когда свет ударяет ей в лицо, она начинает моргать, как сова.

Некоторое время уходит на то, чтобы вытащить ее из шкафа, поскольку она зажата между сумками и коробками с обувью.

Потом я раскручиваю простыню, которую обернул вокруг нее.

Она обмотана, как куколка. Совершенно беспомощная.

– Ты справилась! Четыре с половиной часа.

– Но я думала…

– Всего чуть-чуть побольше. Это часть испытания.

Она сияет. Глаза искрятся.

– А какое будет следующее испытание?

– Испытание водой, – говорю я, предоставляя ей немного посмаковать эти слова.

Беньямин уставился на нее. Похоже, подумал, что ослышался.

– Ты слышал, что я сказала. Мы уносим отсюда ноги. Смываемся! Бежим!

– Ты рехнулась?

– Не лицемерь. Я знаю, что ты тоже хочешь отсюда выбраться. Здесь никогда не станет лучше.

– Но ведь можно подождать и посмотреть…

– Подождать и посмотреть, не убьет ли он кого-нибудь? Беньямин, вопрос не подлежит обсуждению. С меня хватит; я удеру независимо от того, как поступишь ты.

Софии потребовалось две недели для того, чтобы набраться храбрости и поговорить с ним. Но решение бежать было непоколебимым. Она думала об этом почти все время. Каково это будет – оказаться на свободе… Ходить, куда захочется… Встречаться, с кем захочется… Мелкие вещи, не имевшие для нее особого значения до приезда на остров, внезапно стали вожделенными. Смотреть телевизор, ездить на автобусе, куда заблагорассудится, съесть гамбургер… Она могла даже мечтать о том, как будет трудиться на какой-нибудь паршивой работе, а потом приходить домой и оказываться совершенно свободной. Закрывая глаза, пыталась различить людской гул на материке, где те ведут будничную жизнь, и завидовала им до боли в груди.

Ее захлестывала почти всепоглощающая неугомонность. Ей хотелось бы волшебным образом перенестись через стену, только чтобы все это осталось позади. Ведь она действительно решилась. Правда, в подсознании стучал страх, что ее поймают во время побега. Остановят и схватят. Заставят слезть со стены, как Миру. Отправят на «Покаяние» на неопределенный срок, под круглосуточным наблюдением…

И еще оставался Освальд. Одна мысль о том, что он сделает, если узнает об этом, вызывала у нее дрожь. Он только что вернулся с материка и сразу почувствовал в ней перемену. Освальд походил на бладхаунда, почуявшего горячий след. Беспрестанно наблюдал за ней с подозрением. Разговаривая с ней, испытующе щурил глаза.

– Ты кажешься немного рассеянной, София. Не совсем внимательной, – сказал он однажды.

– Нет, сэр, отнюдь. Я просто так рада, что на материке все прошло хорошо и что у нас к весне опять появятся гости…

София больше не испытывала угрызений совести при вранье. Знала, что, слегка польстив, всегда может задобрить его.

– Да, но, чтобы все подготовить вовремя, придется усиленно работать. Я предпочел бы, чтобы до тех пор меня не втягивали в разборки с толпой флегматиков. – Он вздохнул – и на что-то отвлекся.

* * *

По глазам Беньямина София увидела, что он тоже хочет этого. Его глаза напоминали два шарика, которые собрались перепрыгнуть через холм. Они уже завращались. Почти тронулись в путь.

Она еще подогрела его.

– Неужели тебя недостаточно унизили? Он что, должен тебя вконец раздолбать? Лучше не будет, разве ты не понимаешь?

В каком-то смысле Беньямин являлся ее билетом на волю, поскольку знал каждое потайное место на острове и пароме. К тому же София не была полностью уверена, что он не насплетничает, если останется.

– Если я сбегу, он тебя убьет, Беньямин. Или засадит на «Покаяние» до конца жизни.

Теперь в нем бушевало сомнение – она видела это по его глазам, но вот оно исчезло, и вернулся знакомый бодрый взгляд.

– О'кей, – произнес Беньямин. – Давай.

София ожидала гораздо большего сопротивления, поэтому у нее возникло подозрение.

– Ты серьезно?

– Да. Мы сбежим. С меня тоже хватит. Она бросилась на него так, что повалила на кровать, села верхом ему на живот и покрыла все его лицо поцелуями.

– Черт, как я рада!.. Нам надо все спланировать. План должен быть железным. Поскольку, если он нас поймает…

– Я знаю, как мы можем выбраться, – перебил Беньямин. – Я подставлю к стене садовую стремянку, в дальней части, там, где нас никто не увидит. Мы выскользнем среди ночи. Перепрыгнем, не касаясь заграждения. Помчимся изо всех сил к домику и укроемся там на ночь. Утром пройдем береговой дорогой через скалы, к парому. На это потребуется время, но там нас никто не увидит.

– Но сейчас ведь холодно и скользко, как же мы проберемся?

– Я знаю, что делать. Положись на меня.

– Хотя… если они обнаружат, что мы сбежали, то будут ждать нас у парома.

– Да, но они, вероятно, хватятся нас только утром. Самое позднее на утреннем собрании. До этого мы должны оказаться на пароме. Я знаю, где можно спрятаться. Там, на корме, где ставят машины, есть брезент.

– Мы будем несколько часов лежать на холоде под брезентом?

– Мы тепло оденемся и будем согревать друг друга.

«Он уже размышлял над побегом, – подумала София. – Тем не менее мы об этом не говорили. И я даже ни о чем не догадывалась».

– Меня по-прежнему беспокоит заграждение, – сказала она. – Достаточно коснуться колючей проволоки, и раздастся тревога.

– Я могу перепрыгнуть, не коснувшись ее. А тебе я помогу. Если зазвучит тревога, нам придется бежать к домику со всех ног. У нас будет преимущество.

– А вдруг это окажется ночь, когда всех заставят работать?

– Тогда нам придется бежать следующей ночью или через ночь.

– А если море замерзнет и паром не сможет пересечь пролив?

– Тогда нам придется плохо… Не будь такой нерешительной, София. У бюро прогнозов есть сайт в Интернете. А у тебя – ноутбук.

Она достала ноутбук и проверила прогноз погоды. В ближайшие дни обещали плюсовую температуру, без снежных буранов.

– Что мы станем делать, когда доберемся до материка?

– Рванем к моей сестре в Гётеборг и некоторое время там отсидимся, – предложил Беньямин.

– Мы пошлем ей мейл и сообщим, что приедем?

– Нет, это слишком рискованно. Я позвоню ей завтра с материка. Завтра поеду восьмичасовым паромом, чтобы кое-что закупить, и вернусь около пяти.