— А та женщина, она жива? — Катерина бережно погладила зеркальце.

— Да, спит в тумане. Как раз относительно недалеко от сказки про жижа. Я поэтому и удивился, как это так сложилось странно. Если получится сказку разбудить, может и её деревня проснется. Действительно хочешь вернуть зеркальце?

— Конечно! — Катерина удивилась такому вопросу. — Оно же украдено!

— Да ладно тебе. Ты же не воровала его! — Кир пожал плечами.

— Кир, если у тебя машину украдут и перепродадут кому-то, кто честно её купит, чья машина? — Катерина сурово нахмурилась.

— Моя, чья же ещё! — Кир сообразил, что история-то на самом деле точно как с зеркальцем. Но попытался поспорить. — Но ведь Елена деньги-то оставила!

— Так женщина-то продавать не собиралась! И о цене деньгами не сговаривалась! — Катерина замотала головой.

— Ладно, ладно, убедила! — Кир с интересом заглянул в зеркальце, пожал плечами. — Сама останешься без него, хорошо хоть Ягиное у тебя, или и его тоже владелице вернешь?

— Нет, вот это как раз точно Катеринино! Я Яге про него сказал. Она пошипела, конечно, но даже спорить не стала. — Волк широко зевнул, и гладя в его пасть, Кир подумал, что он бы тоже спорить не стал, с такими-то внушительными аргументами!

— Кот, а как её зовут, и куда пропал этот самый сын? — Катерина всё вспоминала о печальной женщине в зеркальной глубине.

— Зовут её Всемила, а сын… На самом деле никто не знает, куда он делся. Она в молодости была редкой красавицей, а полюбилась старому колдуну. И выдали её родители замуж за этого колдуна. То ли денег много посулил, то ли отказать побоялись. Родился сын, и удивительное дело, расти стал не по дням, а по часам. В год выглядел лет на пять, а в три уже на пятнадцать! И разумен был не по летам, а по виду. То есть в свои три года он уже с отцом вовсю колдовать мог. А потом колдун умер, и надеялась Всемила, что сын забудет отцовскую науку, станет обычным человеком, да куда там! Видать, колдун ему свой дар передал, а тот его принял. Это же выбор человека, берет он это или нет. Только вот странность какая, чем скорее рос сын, тем быстрее старилась Всемила. Словно и правда, много лет назад сыночка родила. Как исполнилось сыну пять, а на вид был он уже мужчиной молодым в силе, лет на двадцать пять, она сама выглядела уже в возрасте, а сын решил уйти. Зеркало только у матери и осталось, чтобы сына видеть. Только исчез он и в зеркале перестал появляться, а потом и зеркало у неё украли. — Кот вздохнул.

Катерина только головой покачала. Сынок этот ей не понравился сразу. А его маму Всемилу было очень жалко. — Хоть какое-то утешение и надежда будет у неё. — решила Катерина и убрала зеркальце в сумку.

Следующие несколько дней потратили на обучение Катерины. Лыжи она совершенно не выносила, ходить на них не умела, и не очень хотела учиться, но пришлось.

— Кать, в самом деле! Мы же не сможем в лесу зимой без лыж. Я всё никак не мог понять, чего раньше-то без них шли, а это, оказывается, ты не умеешь! — Степан фыркал. Его родители поставили на лыжи года в три, и он откровенно не понимал, как на них можно не уметь кататься.

Катерина вздыхала, ноги разъезжались, съехать с небольшого холмика её уговаривали и Кир, которого ходить на лыжах научила его бабушка, и Степан. Уговаривали, пока она сама случайно не ступила слишком близко к краю, и не скатилась вниз с пронзительным визгом.

— Ну, и как? — спросил Степан, лихо доехав до Катерины. Она сидела на корточках, неловко поджав под себя ноги с лыжами и плотно зажмурив глаза.

— Ненавижу лыжи! — с выражением сказала Катька, открыв глаза и снимая объект ненависти.

— Куда? А ну, надевай обратно! — Степан орал и сердито сверкал глазами, нависнув над Катькой.

— И не подумаю! Лучше я полечу. А вы хоть на лыжах, хоть на снегоступах, я не возражаю! — Катерина стояла на своем! — Не буду!! — злые слезы высыхали на лице.

— Слушай, иди отдохни, а? — Кир присел на корточки рядом со обозленной Катериной и снизу вверх посмотрел на Степана. — Иди уже, а мы ещё разок попробуем.

Степан только посмеялся, пожелал им удачи и лихо укатился.

— Кать, ты не нервничай и не злись. На лыжах нам нужно уметь. Прикинь, если ты полетишь, и тебя какая-то мерзость пристрелит? Или мы, положим, на лыжах, а ты пешком, а надо быстро сматываться? Мы же тебя не бросим! Не сердись ты на этого крутого лыжника, его в горах учили, а мы сейчас с тобой не в горах, и учиться будем, как меня бабуля учила, ладно? — Кир говорил с ней, как с маленькой девочкой, и Катерине стало стыдно, действительно, они же идут вместе, иначе нет смысла. Да и Кир, конечно, удивил очень! Надо же как он умеет разговаривать!

К вечеру Катерина уже вполне уверенно шла по лыжне за Киром и даже спускалась с невысоких холмов.

— Кто бы мог подумать! Ты у нас тренер, оказывается. — Степан и хотел бы посмеяться, но был реально поражен.

— На неё кричать нельзя. И резко разговаривать нельзя. — спокойно пояснил Кир.

— Вот уж кто бы говорил! — не выдержал Степан.

— Ну, да. Ей от меня раньше доставалось. — покрутил головой Кир. — Но, знаешь, я тут выяснил, что на друзей вообще орать не хорошо. — он усмехнулся. — Правда?

— Хорошо! Отлично просто! Если ты так хочешь, давай прямо ночью выедем! Чтобы уж всё успеть! Чего мелочиться-то??? Можем прямо сейчас! — Кот очередной раз услыхал про то, что отправиться надо рано утром и раскричался на весь Дуб.

— Не ори! Уши от тебя болят! — Волк мотал головой и вздыхал.

— Тьфу на тебя, уши у него болят! А у меня бессонница от тебя! Я как подумаю, что мне рано вставать, организм пугается и уснуть не может! — Баюн сладко зевнул, заполз на печку, и несмотря на испуганный организм, мгновенно уснул.

— Во дает! — восхитился Степан шепотом. — Как кнопку нажал. Брык и дрыхнет!

— Не разбуди, а то этот организм орать будет до утра! — Кир покосился на приятеля.

Они оба ощутили, что тоже спать хотят и убрались по своим комнатам, а Катерина сидела на подоконнике у себя, и сна не было ни в одном глазу!

— Ты чего не спишь? — Волк бесшумно прокрался в комнату.

— А что-то совсем не хочется. Не могу про эту женщину забыть.

— Да, там странная история была. У нас такое иногда может быть с возрастом у ребенка. Сама, небось, помнишь. Да тот же Гвидон в Сказке о царе Салтане вырос стремительно в своей бочке. И не только он. Но, вот матери-то в таких случаях не старятся. А тут никто ничего и не понял.

— А отец-колдун не мог что-то устроить? — Катерина размышляла о молодой и очень красивой девушке, за пять лет ставшей старше на двадцать пять!

— Он как раз много чего мог, в том числе и такое, но зачем? Ладно, постарайся уснуть, а то завтра день опять сложный. Ох, и не люблю я, когда ты в туман идешь!