«Пшеничное тесто замесить на ослином молоке… добавить порошок из нильских улиток, смешать с бобовым отваром…»

– Где же я возьму ослиное молоко? – возмутилась Лена. – Ну, ладно, в крайнем случае его можно заменить коровьим. А как быть с нильскими улитками? Ох-хо-хо… Непростое это дело.

Проще всего было с бобовым отваром, но… если заменить все ингредиенты, средство не получится таким, как задумано, и не возымеет должного эффекта.

Лена позвонила Розе Абрамовне.

– Где ваша матушка брала ослиное молоко и нильские улитки?

Пожилая дама задумалась.

– Не знаю, – после долгой паузы призналась она. – Про это в дневнике маменьки ничего не сказано. Покупала, наверное.

– Где? В Елисеевском или на рынке? Может, ей прямо из Египта все это присылали?

– Ну-у… – госпожа Шамис задумалась. – При папенькиных-то доходах вполне вероятно. Могли выписывать из Египта. Или из Парижа.

– А мне что делать прикажете? – возмутилась Слуцкая. – Мой папенька имеет в собственности только квартиру, дачу и военную пенсию. Это далеко не ломбарды и ювелирные магазины.

– Из всякого положения есть выход, – не сдавалась дочь Агриппины Стрельниковой.

Лена в отчаянии закрыла глаза, и тут же перед ней предстала Клеопатра, окутанная дымкой коварства, любви и смерти, – «роковая женщина», царица-куртизанка, «злой гений Египта», которая была и осталась тайной. В присутствии ее «золотого» образа таким вздором вдруг показались улитки и ослиное молоко… что аж скулы свело.

Лена решительно высыпала муку и бобы в мусорное ведро и с облегчением вздохнула…

Унно Мар

Летательный аппарат, похожий на огромную улитку, мягко опустился на каменную площадку. Из него вышел мужчина, осмотрелся и присел на твердый, оглаженный ветрами валун. Тело мужчины обтягивал костюм в виде золотой «чешуи».

Мужчина глубоко задумался. По его лицу пробегали тени, глаза были закрыты.

Внизу, у подножия скалы, глухо ворчало море, с рокочущим гулом заливая скальные пещеры. Отступая, оно шумело и пенилось, оставляло на каменных обрывах синие водоросли – лании. Застывшие толщи вулканической породы торчали из воды, как зубья гигантского гребня. Целые колонии ланий колыхались в прозрачной воде, которая казалась черной от цвета скал. Это место так и называлось – Ланийский Гребень.

Сесть на крошечные каменные площадки Ланийского Гребня удавалось только самым искусным и опытным пилотам. Место считалось непригодным для прогулок ни по воде, ни по воздуху и потому пустовало.

Унно Мар уединялся среди скал Ланийского Гребня, когда ему надо было подумать.

Пеллактур переживал свой расцвет, но тем, кто приводил в движение скрытые механизмы власти, стало ясно – наметилась тенденция упадка. Пока этого никто не замечает, но…

Основатели слишком хорошо знали, как это начинается. Память о закате Города все еще не угасла. Стерлись подробности, притупились чувства. Однако признаки грядущей угрозы внушали тревогу.

Пеллактур имел два основных опорных пункта в созвездии Тхаа, они располагались на планетах Ариания и Огр, которые облюбовали и освоили пришельцы.

Арианией владели женские существа, Огр служил военной базой, а Пеллактур являлся главной резиденцией Основателей. Только на Пеллактуре дозволялось присутствовать и мужчинам, и женщинам.

По какой-то причине игра полов начала преподносить сюрприз за сюрпризом. Непреодолимое наваждение, овладевающее мужчинами и женщинами, их влечение друг к другу назвали «любовью», а вот объяснить не сумели. Новое веяние оказалось на редкость заразным. Оно неумолимо наступало, распространяясь среди всех слоев общества. Высшие Касты решили, что имеют к нему иммунитет, но со временем убедились в обратном. Зараза проникла в святая святых цивилизации пришельцев…

Унно Мар убедился в этом на собственном примере. С некоторых пор он испытывал болезненное стремление находиться рядом с Цинни, прекрасной дочерью Владыки. Ее имя звучало как колокольчики, которыми были увешаны храмы Золотого Бога. Эти бесчисленные колокольчики начинали звенеть, возвещая о наступлении «солнечного ветра» – истечении вещества солнца в межпланетное пространство.

В период «ветра» Пирамиды источали золотые слезы, и для посвященных наступала горячая пора. Золото необходимо было собрать, распределить, упрятать в подземные кладовые и обеспечить его сохранность.

В последнее время участились нападения межгалактических пиратов на корабли, курсирующие с грузами золота между Пеллактуром и другими обитаемыми системами. В связи с этим Владыка собрал тайный совет, на котором было принято суровое решение – воздействовать на грабителей файтом, особым видом энергии. Способностью генерировать файт обладали лишь члены Касты Магов. Файт многократно усиливался специальным устройством из кристаллов и направлялся на враждебный объект.

Многим это решение показалось поспешным, необдуманным и крайне опасным. Не спровоцирует ли это серьезный конфликт? Слишком давно Пеллактур не осуществлял силового вмешательства. Прошлый опыт забылся, а новый приобрести не успели. Скорее, пришельцы подсознательно его избегали. Город остался в смутных снах, а жизнь вновь поставила их перед выбором…

Унно Мар ощущал безысходную тоску – эмоцию, от которой, казалось, избавился навсегда. Неужели опять война? С одной стороны, защита интересов империи всегда была долгом таких, как он. А с другой… он уже не раз убеждался в тщетности применения силы. Борьба несет с собой неизбежные жертвы, временные победы и жажду реванша. Это замкнутый круг, из которого нет выхода.

Вдобавок к тоске в сердце поселилось незнакомое ему трепетное волнение. Унно Мар назвал его «ожидание цветения виссу». Никакие другие слова не годились.

Виссу – единственные цветущие растения на Пеллактуре – были привезены с другого конца галактики, с трудом прижились на его каменистой почве и стали предметом обожания жителей планеты. Виссу расцветали сразу после сезона ветров, превращая горные плато в благоухающие сады. Их душистые соцветия имели бело-розовую и желтоватую окраску. Все остальное время растения представляли собой кустарники с жесткими серыми листьями, которые цеплялись за скалы, свисая с них длинными гроздьями. На ровной поверхности для виссу приходилось устанавливать специальные подпорки. Гибкие ветви оплетали их, создавая самые причудливые формы.

Каждый раз при виде готовых распуститься бутонов виссу Унно Мар ощущал томительную и сладостную истому, предвкушение чего-то прекрасного. Никакая власть и никакое количество золота не могли сравниться с этим ожиданием восторга.

«Любовь» пустила крепкие корни, прежде чем Унно ее обнаружил. Он тщательно скрывал это от всех, в том числе и от себя. Тем не менее пожар разгорался.