– Странно. А семья у нее благополучная? Я имею в виду родителей.

– Отец – генерал, а мама – домохозяйка. Хорошие люди, не пьяницы, не скандалисты, ни в чем компрометирующем не замечены. Сейчас Слуцкий вышел в отставку, и они живут на даче в Подлипках.

Ангелина Львовна задумалась. С чего бы у генеральской дочери проснулись маниакальные наклонности?

– Хочешь еще жаркого?

– Нет, – отказалась она.

– Тогда десерт.

Закревская съела две ложечки шоколадного мороженого, не переставая думать о невесте Казакова. Неординарная особа.

– А что она сейчас делает?

– Сидит дома с перевязанной ногой, – ответил Марат. – У них во дворе произошло убийство. Покушались на бизнесмена, а пострадал телохранитель. Слуцкая и там отличилась. Выскочила из кустов и бросилась прямо на Широкова.

– Кто это?

– Человек, на которого покушались, – объяснил Марат.

– Зачем же она бросилась? Убить хотела? Или подраться?

Господин Калитин развел руками.

– Неизвестно. Все карты спутал снайпер, который в этот самый момент и выстрелил. Тютелька в тютельку. Как тебе нравится такое развитие сюжета?

– Потрясающе…

– При падении Слуцкая подвернула ногу. Не повезло барышне. Теперь она на больничном, а этот бизнесмен закармливает свою спасительницу разными деликатесами.

– Спасительницу? – удивилась Закревская.

– Ну да! Она падает, Широков пытается ее подхватить, резко наклоняется… и пуля снайпера достается охраннику. Каково?!

Ангелина Львовна закашлялась.

– Налей мне вина, – попросила она. – От твоих сказок в горле першит.

– Никаких сказок. Чистейшая правда. Что, впечатляет?

– Признаться, да…

– То-то! – засмеялся Марат. – Я знал, что тебе понравится. Такая история, да под жаркое, под стаканчик красного. Лучше не бывает.

– Ты меня разыгрываешь? – рассердилась Ангелина Львовна. – Я-то, балда, уши развесила.

Марат наклонился и дотянулся губами до ее щеки.

– Линушка, дорогая! Разве я себе позволил бы? – прошептал он. – Все из жизни, от первой и до последней детали. Невероятно, но факт.

– Ты ничего не придумал?

– Нет. Клянусь! – Марат, дурачась, опустился на колени. – Истинную правду глаголю!

Ангелина Львовна вздохнула и погладила его по голове.

Они засиделись. За окнами стемнело. Синяя московская ночь вступала в свои права.

– А у меня еще что-то есть! – обнимая ее колени, сказал Марат. – Карта острова сокровищ, изъятая мной у покойного Христофора Граббе. Знаешь, кто его замочил?

– Догадываюсь…

– Правильно думаешь, – улыбнулся господин Калитин. – Граббе убила Лена. Это еще один штрих к ее портрету.

– Ты ее за руку не поймал?

– Я нет. Зато ее жених Казаков практически застал ее на месте преступления.

– И когда она только успевает? Кстати… как она с больной ногой ходит и пугает Казакова?

– Умница моя! – Марат поднялся с колен и выключил чайник, из которого вовсю шел пар. – Я собираюсь это выяснить в ближайшее время.

– Насчет карты не врешь?

– Линушка! – притворно возмутился Калитин.

– Ладно… покажи.

– Сию секунду…

Он вышел и через пару минут вернулся с пожелтевшим ветхим листом.

– Это она? – затаив дыхание, Ангелина Львовна взяла листок в руки. – Боже, Калитин, ты не врал! А что это за остров? Здесь по-немецки написано, я не понимаю.

– Я тоже. Но знающие люди объяснили. Это остров Атлантида, дорогая…

Багиров впервые не знал, что ему следует предпринять.

Вместо традиционных розыскных действий он медлил. Где-то в глубине его сознания зародилась и укрепилась мысль, что сколько-нибудь значимого результата он не получит. Он все чаще задумывался о кинжале, который был обнаружен в квартире Широкова, о статуэтке Посейдона на его рабочем столе, о татуировке в виде трезубца…

Все эти отрывочные факты всплывали в его уме, выстраивались в определенном порядке, потом смешивались и запутывались. Багиров чувствовал: они так или иначе связаны между собой и вытекают один из другого. Надо только понять эту связь, и картина прояснится.

Он дал команду своим людям втрое усерднее искать Пилина. Он обратился к бывшим коллегам и задействовал полицейские каналы. Если информация о Жоре где-нибудь появится, ему сообщат. Энтузиазма по этому поводу не было. Багиров понимал, что шансы ничтожно малы.

Сам же он решил поговорить с учеником Войтича – путешественником и археологом-любителем Степаном Жилевым.

– Давай, гони на Новодмитровскую, – распорядился он, усаживаясь в машину. – Да побыстрее. У меня сегодня дел под завязку.

Водитель знал: когда в голосе начальника появляются стальные нотки, лучше не спорить. Поэтому он не стал объяснять, что на этой неделе его уже дважды оштрафовали за превышение скорости.

Дом на Новодмитровской был построен добротно, с просторными подъездами и сквозным проходом внутри двора. Багиров поднялся по широкой лестнице на третий этаж, позвонил. За дверью раздались шаркающие шаги и знакомый кашель старика Войтича.

– А, это вы, молодой человек, – равнодушно сказал он, открыв дверь и отступая в темноту прихожей. – Входите. У меня лампочка перегорела, Степа обещал вкрутить, да все недосуг ему было.

– Запасная есть? – спросил Багиров.

– Есть.

– Давайте стремянку, я вкручу.

Старик согнулся от кашля. Он был укутан в клетчатый плед поверх шерстяной кофты.

– Лестница на балконе. Возьмите сами, а то я совсем разболелся. Вышел на работу, а через два дня снова пришлось брать больничный. Астма…

Он, кряхтя, семенил за Багировым, пока тот нес стремянку, и жаловался гостю на стариковское житье-бытье.

– Никому мы теперь не нужны, ни детям, ни государству, – сетовал Войтич. Он подал Багирову лампочку и, задрав голову, наблюдал, как тот вкручивает ее в патрон. – Даже себе и то не нужны.

– Ну зачем вы так? Опыт и знания всегда пользуются спросом. А жизнь интересна в любом возрасте.

Он слез, отряхнул брюки и щелкнул выключателем. Прихожая озарилась ярким светом.

– Благодарю, – пробормотал старик. – Так чем могу служить? Вы ведь ко мне уже приходили, по поводу… кинжала. А потом я вам звонил. Вряд ли я смогу сообщить вам что-то новое.

– Я бы хотел поговорить с вашим учеником, господином Жилевым.