На банкет пришли большие люди. Например, старшая сестра того самого Бадждаджа, который является одним из трех крупнейших олигархов Индии. Это на его средства построена ступа. Его сестре 85 лет. Она рассказала нам о своей встрече с Эйнштейном, который говорил ей, что ценит звание «человек», ибо человек способен обрести внутренний мир и построить с его помощью мир вокруг, но разочаровался в человеческом разуме, ибо достижения его, Эйнштейна, разума были использованы во вред человечеству.

Старушка мне понравилась. Ее беседа с нами была построена по неким неписаным канонам, принятым, видимо, у индусов при первом знакомстве с иностранцами. Индус обязательно упомянет о своей встрече с известным человеком и вспомнит какое-нибудь философское изречение, сказанное им. Так, директор Гандийского музея, узнав, что мы русские, рассказал, как он приезжал в Советский Союз посетить места, связанные со Львом Толстым: Севастополь, Ясная Поляна. В Москве он был на приеме у тогдашнего директора Института стран Азии и Африки при МГУ, и тот, несмотря на свой марксизм, восхвалил духовность Индии, продекламировал в оригинале персидский стих: индийский святой открыл Александру Македонскому, что секрет спокойного состояния духа заключается в отсутствии желаний.

Путь к спокойствию духа долог. И Стасик (помните, я писал вам о нем) – яркое тому подтверждение. Он пожаловался сначала мне, а потом все-таки и Учителю, что Илья и Володя насмехаются над его странностями и один раз даже дали пинка. Но у нас, слава богу, не детский сад, и Сэнсэй не стал никого наказывать. Он призвал Стасика быть терпеливым, не высокомерным, сказал, что все наши проблемы порождены нашими собственными деяниями в прошлом или даже в прошлых жизнях, то есть кармой, и что все в сангхе стараются. На одну ночь Учитель все же разрешил Стасику перебраться к нему в комнату.

16 октября 1998 г., пятница. Аннушка, я в городе Санчи.

Уже поздний вечер, хотят выключать свет, но я все же попробую написать вам что-нибудь. Сегодня впервые наблюдал в Индии ливень, необычный для этого сезона. Утром мы выехали из Варды и тряслись под дождем в автобусе. Какие-то негабаритные сиденья – коленки некуда девать. А может, это я негабаритный?

Зато в салоне есть громко поющий и плачущий телевизор. Стасик спросил у Ильхэ-сынима, почему индийские фильмы только про любовь. Тот ответил, что у индусов по жизни только любовь и получается, и это хорошо, ничего другого и не надо. Толстой хорошо сказал об этом: «Смысл жизни – расти в любви».

Стасик все больше беспокоит меня. Автобус особенно шокировал его. Стасика теперь все здесь шокирует, он возмущается «нецивилизованностью» индусов, часто нервно смеется. Unique character[97], – говорит о нем Сэнсэй.

Здесь, в Санчи, необуддисты строят большое здание в виде ступы, внутрь которой, однако, можно заходить. Это будет их «дворец съездов» и общежитие одновременно. В здании уже живет несколько необуддистов, есть храм, на алтаре – портрет доктора Амбедкара, его явно сравнивают с Буддой. Мы стали узнавать, нельзя ли организовать встречу с необуддистами, но людей оказалось слишком мало, и встречу пришлось отложить.

Сэнсэй опечалился. Рассказ о нашем Марше мира был необходим необуддистам. Они слишком политизированы, и им важно знать о таких инициативах на стыке религии и политики. Жалко, что мы не договорились заранее. Но в нашем Марше много спонтанности именно потому, что это частная инициатива частных граждан.

18 октября 1998 г. воскресенье. Однако же, дорогие мои, сегодня в Дели отмечают Новый год!

Завтра весь день и всю ночь везде будут взрываться петарды. А сейчас вечер, за окном ровный густой шум дождя, где-то в углу подает монотонно свой голос сверчок. Я могу во весь рост растянуться на матрасе и даже раскинуть руки. Какое блаженство, какое спокойствие!

Мы снова во Всемирном Буддийском центре Накамуры-сёнина.

Вчерашняя ночь была совсем другой. В поезде, доставившем нас в Дели, я с отчетливостью увидел, что вечная нехватка мест в самых «демократичных» вагонах второго класса напрямую связана с перенаселенностью Индии. Как мы убедились еще два года назад, ехать без места – здесь обычное дело.

В этом поезде Стасик сломался. Учитель предоставил ему половину своей полки, тем не менее Стасик всю ночь будил его, жаловался на дискомфорт. Сэнсэй, до сих пор терпеливый к его бесконечным вопросам, под утро не выдержал и сказал, что Стасик может уезжать домой и не должен больше к нам возвращаться. От него одни проблемы, он недостоин быть монахом.

Учитель бывает очень строг, но отходчив, если видит искреннее раскаяние ученика. Жаль, от Стасика этого не дождешься. После слов Учителя он стал еще более высокомерен, критикует Сэнсэя и грубит всем монахам – разве что Накамуре-сёнину не успел досадить. Куда девалось все то, за что его прозвали Каспером (трогательное привидение из детского мультика), когда он только стал монахом?

Из всей нашей сангхи, наверно, только Учитель и я до последнего верили в Стаса. Я буквально за уши вытянул его в эту поездку. И вот теперь завтра мне провожать его в Москву. Мыслями он уже давно там. Что ж, даже Будда не может изменить ничью карму. Он только протягивает руку, а вложит ли человек в нее свою – зависит только от самого человека.

Но бог с ним, со Стасом. Сегодня мы ездили в центр Дели, ходили по улицам и били в барабаны. Дошли до президентского дворца. Он раз в десять больше нашего Кремля. Потом молились в парке «Ганди смрити», то есть на месте смерти Махатмы. Здесь в 1947 году его застрелил индуистский экстремист. Последние шаги Махатмы Ганди обозначены следами, высеченными из красного камня. Они идут от домика, где Ганди провел свои последние дни, к возвышению, украшенному цветами…

19 октября 1998 г., понедельник. Здравствуйте, родные мои.

Мне долго еще будет не по себе. Вчера мы посетили «Ганди смрити», а сегодня Тимур, приехавший из Москвы, привез весть о гибели в автокатастрофе нашего московского монаха Кости-экстрасенса (он был с нами в Индии два года назад). Какое трагическое совпадение…

Костя пролежал в реанимации десять дней и умер 11 октября. Он был один из первых российских учеников Тэрасавы-сэнсэя, который и прозвал его экстрасенсом за некоторые способности.

Настроение у всех весь день было печальное.

А вечером индусы начали отмечать Дивали – Праздник света – конец сезона дождей, или Новый год. Мы забрались на крышу храма, зажгли там рядок свечек, следуя примеру большинства соседей, и стали созерцать салюты. Они не централизованные, по фейерверкам сразу видно, кто богаче. На самом горизонте светился иллюминацией индуистский храм, очень похожий на главное здание МГУ на Воробьевых горах в Москве.

Милые мои, кажется, у меня начинается ностальгия. По вам-то я начал тосковать с первых же минут, а по родине – только сейчас, спустя две недели.

Неожиданно мы увидели клин сибирских журавлей. Они слабо белели высоко в небе и были видны только благодаря огням разбушевавшегося в праздничном экстазе Дели. В России наступает зима – журавли летят на юг. Самым трудным для них было взятие барьера пятикилометровой высоты, многие гибнут при перелете через Гималаи, которые я так запросто наблюдал с самолета. Говорят, об этом подвиге, который журавли совершают каждый год, снят документальный фильм. Ученые установили, что журавли летят в основном благодаря воздушным потокам, а крылья у них слабы на взмах.