сегодня не пишешь? — спрашивает Петра.

Бет с Петрой сидят в угловой кабинке в «Дише», располовинив на двоих огромную, с горкой, тарелку бессовестно жирной и вкусной сырно-макаронной запеканки с омаром. Посетителей днем в среду в ноябре в ресторане нет. Два человека, заходившие пообедать, ушли час назад. По будням в ноябре ресторанный бизнес на Нантакете примерно так и выглядит. Петра дотянет до рождественских гуляний, а потом закроется до первого апреля.

— Мне кажется, я дописала, — говорит Бет.

Глаза Петры возбужденно расширяются.

— Правда? Ты закончила свой роман?

— Не знаю, я не уверена. Я решила отвлечься от него на некоторое время, чтобы потом взглянуть свежим взглядом и решить, закончен он или нет. — Петра фыркает с полным ртом запеканки с омаром. — Что? — спрашивает Бет.

Петра глотает.

— То, что ты только что сказала. Это ты о своей книге или о своем браке?

Интересно. Бет задается вопросом, существует ли между ними какая-то связь.

— Наш семейный психолог задал нам домашнее задание, которое я должна была сделать еще два месяца тому назад, но я к нему до сих пор даже не притронулась. Я заставила Джимми отменить следующий прием, потому что я его не сделала. Я не понимаю, в чем у меня затык.

— Может быть, ты просто боишься того, что ты обнаружишь.

— Может быть.

— Не исключено.

Петра смотрит Бет прямо в глаза, прямо внутрь ее, как не отваживается смотреть практически никто. Взгляд у нее внимательный, неторопливый, не боящийся задержаться — и добрый.

— Думаю, мне страшно, что он снова мне изменит.

— Такое возможно.

— Если я приму его обратно, я каждое утро буду просыпаться и думать: сегодня он может мне изменить.

— Он может, но это было так и до того, как он в самом деле тебе изменил, понимаешь? Каждый новый день — это новое обязательство и новый выбор для вас обоих.

— Я знаю, но он выбрал изменить. После каждой пустяковой ссоры я буду беспокоиться, что он снова к кому-нибудь уйдет. Каждый раз, когда я его вижу, я думаю: ты спал с другой женщиной. И представляю их вместе. Это отвратительно, но я ничего не могу с собой поделать. Это просто наваждение какое-то. Мне очень хотелось бы стереть это из памяти.

— Ты все еще его любишь?

— Да, но это не мешает мне его ненавидеть.

Это правда. Бет одновременно любит Джимми и ненавидит. Она скучает по нему и хочет никогда в жизни больше его не видеть. Ее тошнит при мысли о нем, и в то же самое время она не может перестать думать о той ночи на полу в кухне.

Петра вздыхает.

— Мне просто хотелось бы понять, как мне быть, — говорит Бет.

— Да примерно так же, как с книгой. Отвлекись на некоторое время от мыслей об этом. А потом, когда будешь готова, взгляни на все свежим взглядом.

Бет кивает. Она обнаруживает в расплавленном сыре большой кусок омара и накалывает его на вилку.

— А ты что думаешь? — спрашивает она Петру.

— О чем?

— О Джимми. Думаешь, мне надо принять его обратно?

— На этот вопрос ответить можешь только ты сама.

— А ты как бы поступила на моем месте?

Петра отковыривает запекшийся кусочек макарон с сыром с краю тарелки и отправляет его в рот. Потом делает глоток воды и промокает губы салфеткой. Бет ждет. Петра улыбается, не разжимая губ.

— Петра? Ну серьезно, мне нужен твой совет.

Петра вскидывает брови и ничего не говорит.

— Вот как я бы поступила, — произносит она наконец. — Прекратила бы все разговоры. Прекратила бы искать ответы на этот вопрос у окружающих. Прекратила бы метаться, успокоилась и задала себе те самые вопросы из домашнего задания, которых ты так боишься. Те ответы, которые ты дашь себе, и будут правдой. Вот как я бы поступила.

Бет вздыхает, разочарованная, но не удивленная. Она могла бы догадаться, что Петра не станет делать за нее ее домашнее задание.

— Ты слишком мудрая, чтобы быть одинокой.

Петра смеется:

— Вот именно поэтому я и одна! Нет, я с радостью разделила бы с кем-то свою жизнь и завела семью. Когда-нибудь я это сделаю. Просто пока в моей жизни нет места всему этому. Все мои силы уходят на «Диш» и моих сотрудников, которым нужна их работа, и на заботу о моих родителях. Но когда-нибудь, когда-нибудь я хотела бы иметь то, что есть у тебя.

— Не есть, а было.

— И есть. Я буду считать себя счастливицей, если у меня будет то, что есть у тебя.

Бет улыбается, благодарная подруге за напоминание. У нее три чудесные здоровые девочки, уютный дом, замечательные подруги и, возможно, дописанная первая книга. Это очень много. Она смотрит на часы:

— О господи, мне пора бежать! Надо забрать девочек.

Бет обматывает вокруг шеи ярко-фиолетовый шарф, хватает сумку и обнимает Петру на прощание.

— Спасибо за потрясающий обед!

— Всегда пожалуйста, — отзывается Петра, обнимая ее в ответ. — Очень была рада тебя увидеть.

— И я тебя.

Бет спешит к выходу, не желая опаздывать.

— Ты со всем разберешься, — говорит Петра, но Бет уже скрылась за дверью и не слышит ее.

Вечер вторника, послезавтра — День благодарения. Бет с девочками только что закончили ужинать запеканкой из макарон с сыром, но Бет совершенно не чувствует себя удовлетворенной. После того как она попробовала макаронно-сырную запеканку с омаром в ресторане у Петры, магазинный полуфабрикат, похоже, теперь для нее не вариант. Она заглядывает в холодильник в поисках чего-нибудь еще, возможно чего-нибудь сладкого, но ее ничто не прельщает.

Все три девочки уже перебрались в гостиную. Софи завладела пультом дистанционного управления и перебирает фильмы в меню онлайн-кинотеатра, а Джессика с Грейс наперебой выкрикивают разные названия. В школу им завтра не надо, а на вечер нет никаких планов — ни тренировки в баскетбольной секции, ни репетиции в школьном театральном кружке, ни домашнего задания. Бет рада возможности в кои-то веки провести спокойный и расслабленный вечер дома, без необходимости куда-то кого-то везти или откуда-то кого-то забирать, и, если девочки в конце концов договорятся, посмотреть вместе какое-нибудь кино.

Она разводит в камине огонь и закидывает в микроволновку упаковку попкорна. Девочки все еще просматривают трейлеры, так ни на чем и не остановившись. Бет берет плед и пытается устроиться на диване рядом с Гровером, но ее вдруг охватывает необъяснимое беспокойство. Она встает и выглядывает в кухонное окошко. Там темно, холодно и совершенно непривлекательно, и тем не менее Бет почему-то чувствует потребность выйти на улицу.