Весь путь до нашего номера я ломал голову, пытаясь понять, кому и зачем это может понадобиться и может ли комм Элли содержать в себе аналогичные сюрпризы. По моим прикидкам выходило, что да, а значит, надо было максимально быстро найти способ добраться до начинки этих чертовых «мертвых зон», чтобы максимально обезопасить нас от возможных неприятных сюрпризов…

Следующим утром я точно знал, что мне имплантировали. САБС-460А. Устройство, во многом дублирующее один из блоков комма, но обладающее рядом «преимуществ». Естественно, не для меня, а для тех, кто собирался им воспользоваться. Полностью неподконтрольный комму носителя синтезатор был способен из «подручного» материала синтезировать широчайший спектр химических соединений и при желании сделать из тела того, в кого оказался вживлен, бомбу или разносчика самой экзотической заразы. Или вызвать у него практически любое заболевание.

В общем, поняв, что эта штучка мне абсолютно не нужна, я озаботился тем, как бы ее оттуда выковырять. Первая мысль, как обычно, оказалась проста до безобразия и настолько же глупа – наведаться в любую клинику и попросить ее удалить. Кроме того, что выбраться из клиники без «помощи» СВБ мне бы не удалось – САБС был запрещен еще лет двести тому назад, – я был точно уверен в том, что его хозяева, поняв, куда я прилетел, этому бы не обрадовались, а значит, насильно вживили бы мне что-нибудь еще. Так что надо было искать вариант посложнее. И удалять САБС после того, как «Лаэртид» станет полностью подконтролен.

С доступом к закрытым областям комма оказалось гораздо сложнее – несмотря на то что с программированием у меня проблем не было, на то, чтобы достучаться до них, у меня ушло больше десяти часов. Только вот толку оттого, что я понял, где они располагаются, оказалось мало – ни взломать пароль, ни удалить их у меня, увы, не получилось.

В общем, перед самым рассветом я пришел на свой любимый пляж, мягко выражаясь, не в настроении.

Улыбка, появившаяся на лице Лии, стоящей по пояс в воде неподалеку от линии прибоя, пропала, как только она смогла увидеть выражение моего лица.

– Что-то случилось? – грустно вздохнув, спросила она и, повернувшись ко мне всем телом, двинулась к берегу.

– Да ничего особенного… – Я попробовал ее успокоить, но неудачно: хотя мы и не могли читать эмоции друг друга, анализ мимики и поведения все-таки помогал чувствовать происходящее. – Небольшие неприятности…

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Пока не знаю… – Я пожал плечами и принялся раздеваться. – Ладно, как-нибудь переживу… Спасибо за предложение, кстати…

– Ладно, когда решишь, что я достойна доверия, расскажешь сам… – улыбнулась девушка и, подойдя ко мне вплотную, так, что ее грудь уперлась мне в солнечное сплетение, ласково погладила меня по голове: – Бедный, наверное, всю ночь не спал. Идем, поплаваем, что ли?

Мне удалось не покраснеть и не выдать неожиданно появившегося во мне желания: ощущение от прикосновения ее груди обжигало кожу даже после того, как Лия, повернувшись ко мне спиной, покачивая бедрами, отправилась к воде. Побросав на песок майку и шорты, я снял обувь и, пробежавшись до воды, с разгона прыгнул в набегающую на берег волну.

Через полчаса от моего плохого настроения не осталось и следа – задавшаяся целью меня рассмешить Лия добилась своего без всяких проблем. Рассказывая байки из своей жизни после ухода от бывшего хозяина, она умудрялась делать это с таким юмором, что я хохотал так, что пару раз хватанул ртом воду. А перед тем, как выйти на берег, девушка вдруг остановилась на месте и, работая одними ногами, задумчиво поинтересовалась:

– А ты не задумывался о том, что мы – не люди? Или не так. Что люди – мы, а те, кто себя так называет – нелюди?

– Что ты имеешь в виду? – удивился я такой резкой смене темы разговора.

– Ну вот, смотри, когда общаешься с человеком, ты всегда понимаешь, что он тебе врет. Почти в каждом слове, интонации, жесте. Те понятия, которые воспеваются в литературе и искусстве – тоже ложь! Доброта, честь, любовь, верность, самопожертвование, способность сопереживать – это только слова. Ничего больше. Что у них в душах на самом деле? Зависть? Желание добиться своего любой ценой? Презрение? Злоба? Похоть? Список можно продолжать бесконечно, и в нем не будет ни одного положительного свойства характера, не так ли? Ты ведь не мог с этим не столкнуться?

– Ну допустим… – не понимая, к чему она клонит, пробормотал я.

– А мы переживаем по-настоящему. Первую половину жизни, с момента импринтинга, мы готовы на все ради тех, кто нас купил, как вещь вроде нового флаера или голоцентра. Мы не живем собой, а становимся частью тех, кто нас использует. Сотни, если не тысячи клонов, которым дали жизнь в «Удовольствии», умирают через паршивых восемь месяцев, даже не понимая того, что рядом, за пеленой навязанных извне чувств, есть мир, в котором так много интересного. А единицы вроде нас, получившие свободу по прихоти своего хозяина, живут в безумном окружении гнилых представителей homo sapiens, ежедневно терзаясь от ощущения того, что лучше было бы умереть так же, как и те, первые… Знаешь, за первые восемь лет после процедуры продления жизни я так возненавидела человечество, что была готова убивать всех тех, чьи мысли я в тот момент ощущала.

– А что потом? – ужаснувшись выражению ее лица, спросил я.

– Потом я нашла подругу по несчастью. Чуть позже – еще пару друзей. И общение с ними примирило меня и с собой, и с миром.

– Вас теперь четверо?

– Нет, больше десятка… – улыбнулась Лия. – Мы живем на разных планетах, видимся не очень часто… Я имею в виду, лично. Но осознание того, что рядом есть существо, которому ты действительно небезразличен, здорово греет душу.

– Ты предлагаешь мне дружбу?

– Ты против? – усмехнулась девушка. – Ты такой же, как и мы. Цельный. Надежный. Настоящий… Мне было бы приятно знать, что ты – рядом…

– Практически признание в любви… – вырвалось у меня.

– Ну да, так оно и есть… – захихикала девушка. – Загляни в себя! Разве ты не чувствуешь ко мне того же? Ты не первый и, надеюсь, не последний. Мы все такие… Игрушки, в которые вложили Душу и способность жить по-настоящему… Ну каким будет твой положительный ответ?

– Дружба – это очень много… А остальные меня примут?

– Можешь не сомневаться… Я это знаю совершенно точно… Не отвечай сейчас. Подумай. Завтра утром я появлюсь тут обязательно. И буду очень рада тебя видеть. Кстати, отвечу на незаданный вопрос: нравишься! И даже очень! А смущение тебе идет… Сразу видно, что тебя продлили совсем недавно… Еще не успел очерстветь и покрыться защитной маской и нацепить броню на сердце… Ладно, не буду заставлять тебя краснеть… До встречи завтра… Я побежала.

– Надо же, половина седьмого утра… – пробормотала Элли и лениво открыла глаза. – Слышь, Рейг! У меня такое ощущение, что за эти дни я выспалась лет на пять вперед… Сколько можно бездельничать? Давай, что ли, сходим куда? О, черт, и кому я это говорю? – Заметив, что рядом с ней никого нет, девушка расстроенно прикусила губу и подключилась к камерам внутреннего наблюдения. – Так. Посмотрим, где ты бродишь…