Руководство Реввоенсовета предложило Блюмкину убить адмирала А.В. Колчака, провозгласившего себя Верховным правителем России, на что он немедленно согласился. Роль революционного терминатора ему явно нравилась. Впрочем, Колчак был убит без его участия.

В течение некоторого времени Блюмкин был комбригом 27-й Омской стрелковой дивизии. Члены Реввоенсовета Южного фронта И.В. Сталин и Серебряков доверили ему вести контрразведывательную деятельность.

В июне 1920 года Блюмкин отбыл в Северный Иран. Всего за четыре месяца он подготовил и осуществил государственный переворот в Северном Иране. Правительство Кучук-хана было низложено, а к власти пришел Эхсанулла-хан, объявивший себя коммунистом. Блюмкина вернули в Москву, наградили боевыми наградами и отправили учиться во вновь открытую Академию Генерального штаба РККА.

Когда он был на последнем курсе, к себе в секретариат его забрал Л.Д. Троцкий. Но вскоре Дзержинский вернул Блюмкина в ОГПУ в иностранный отдел на должность главного инструктора государственной внутренней охраны Монгольской республики. Блюмкин руководил советской разведкой помимо Монголии в Тибете и в северных районах Китая. В Китае он помог в качестве военного специалиста генералу Фэн Юйсяну. На короткое время его снова вернули в Россию, где он участвовал в подавлении антисоветского выступления чеченцев, а затем он вновь уехал в Монголию.

24 сентября 1928 года под псевдонимом Якуба Султанова Блюмкин уехал в Турцию для налаживания разведывательной сети на Ближнем Востоке. Он организовал частную компанию по торговле редкими книгами. Это были раритеты из государственной библиотеки, куда, в свою очередь, они попали из библиотеки Полякова-Персица. Блюмкин умудрился их продать за восемь тысяч американских долларов. Сумма огромная. Благодаря деньгам и своей неукротимой энергии Блюмкин сумел создать разветвленную шпионскую сеть в Турции, Египте и Саудовской Аравии. Его хвалили, но вскоре он совершил роковую ошибку, которая стоила ему жизни.

16 апреля 1929 года Блюмкин в Константинополе встретился с уже опальным и высланным из Советского Союза Троцким. Их разговор длился около четырех часов. Троцкий уверял в недолговечности режима, созданного Сталиным, и предлагал начать работать на него. Блюмкин согласился. Не успел он прибыть в Москву, как за ним по личному указанию Сталина было установлено наблюдение. Ягода, выполняя распоряжение Сталина, вызвал к себе сожительницу Блюмкина Лизу Горскую и предложил ей выведать все секреты у своего любовника. Горская согласилась.

Вскоре она передала секретную информацию, что Блюмкин почувствовал за собой слежку и намеревается бежать. Ей было приказано следовать за ним. В течение суток они вместе мотались с одного вокзала на другой. Блюмкин не решался сесть на поезд. Наконец, Горская предложила ему передохнуть у нее дома. Блюмкин согласился. Как только они вошли в квартиру, Блюмкин был арестован.

3 ноября 1929 года дело Якова Блюмкина было рассмотрено на судебном заседании особого совещания. Он обвинялся в измене и контрреволюционной деятельности. Спокойно выслушав приговор — расстрел, — Блюмкин спустился в подвал в сопровождении своих палачей. Когда его поставили к стенке, он запел Интернационал.

Из биографии Блюмкина видно, что новая власть была не очень разборчива в выборе себе попутчиков. Когда Блюмкин был востребован, ему прощалось почти все. Как только власть окрепла, она стала избавляться от лиц, компрометирующих ее и ставших ей ненужными. Примерно то же самое могло произойти с Ленькой Пантелеевым.

Не скрою, что длительное время я придерживался версии о том, что Пантелеев был двойным агентом, так сказать, «кротом» ВЧК. Это позволяло расставить все на свои места, упростить картину жизненного пути Леньки. (Впрочем, упрощение, как я говорил ранее, не всегда говорит о верности принятого решения. Более того, простые решения свидетельствуют об отсутствии стратегического мышления у человека, склонного к ним. Простые решения часто приводят к катаклизмам, а если они случаются у политиков, — то к катастрофе. Геббельс в своих мемуарах говорил, что обожаемый им Гитлер — мастер простых решений. К чему привели его «простые решения», мы сейчас вспоминаем с содроганием.) Помимо Леньки были и другие налетчики, которым также какое-то время удавалось оставаться безнаказанными и уходить от милиционеров и чекистов. Может быть, дело в везении, а вовсе не в мифических связях Пантелеева с ЧК. Кроме того, не надо забывать, что вновь созданные правоохранительные органы состояли из людей неопытных, часто случайно туда попавших, в отличие от преступного мира, который был представлен в основном профессиональными преступниками еще с дореволюционным стажем. Ну и, наконец, преступная карьера Пантелеева длилась меньше года. Единственное, что меня действительно смущает и о чем я уже говорил неоднократно, это побег Леньки и его сообщников из исправдома. Учитывая все обстоятельства, мне представляется невероятным, что помощь в организации побега ему оказывал только надзиратель Кондратьев, который в результате стал простым «козлом отпущения». В то же время понимая царившую тогда неразбериху, в том числе и в местах, где находились задержанные и арестованные на период предварительного следствия, вполне можно допустить, что дело не в тщательной организации побега, а в элементарном беспорядке, разгильдяйстве и продажности надзирателей. Вспомним, что происходило в России середины 1990-х годов! Впрочем, об этом более подробно будет рассказано в других главах.

Хотел бы обратить внимание, что большой вклад в становление мифа о Пантелееве внес бывший следователь Лев Шейнин в своих «Записках следователя». Интересно, что сам Шейнин (1906–1967) начал работать в прокуратуре Ленинграда только в 1927 году, т. е. спустя 5 лет после того, как Пантелеев был застрелен Бусько. Кстати, Шейнин участвовал в расследовании убийства С.М. Кирова (он лично допрашивал Николаева, который произвел роковые выстрелы в Кирова). В 1935 году Шейнин стал государственным советником юстиции 2-го класса (генерал-лейтенант) и начальником следственного отдела Прокуратуры СССР. В это время он сблизился с А.Я. Вышинским и вместе с ним участвовал в процессах по делу Л.Б. Каменева и Г.Е. Зиновьева, которые, как известно, в результате были осуждены и расстреляны. В 1936 году сам Шейнин попал под жернова репрессий и оказался в одном из тюремных лагерей на Колыме. Впрочем, видимо, не без участия Вышинского его вскоре освободили. В 1945–1946 годах он участвует в составе советской делегации от прокуратуры во главе с Р.А. Руденко в знаменитом Нюрнбергском процессе. Это был взлет его карьеры, потому что уже в 1949 году его неожиданно отстранили от всех дел и отправили в отставку. 19 октября 1951 года Шейнин был арестован по делу В.С. Абакумова. Только смерть Сталина спасла его от неминуемого расстрела.

Вообще довольно часто превращают преступников в мифических героев именно работники правоохранительных органов. В рассказе, который так и называется — «Ленька