Быстро темнело. Закат гас, стирая невидимой кистью оранжевые короны огня с макушек деревьев, сгущающийся сумрак растворял тени. От водоема тянуло сыростью и прохладой. Целитель, по обыкновению, дремал, что делал всегда, когда нечем было заняться, шелтяне тоже играли в молчанку, то ли не решаясь потревожить «босса», то ли не испытывая ни желания, ни любопытства. Почти как я. Этакое негласное сотрудничество, бессловесная поддержка. Время шло, никаких инструкций не поступало. То ли чужой действительно что-то обдумывал, то ли чего-то ждал, то ли… просто-напросто уснул. Первый раз за все время пути. А что тут удивительного – если мне от усталости не хотелось шевелиться, то что уж говорить о чужом, затратившем столько сил во время битвы на площади заброшенного города. После такой работы я, наверное, не просыпался бы месяц.

В конце концов сидеть мне надоело.

Не без внутреннего усилия я выбрался из машины, подошел к воде и, присев на корточки, ополоснул руки и лицо, смывая накопившуюся за день грязь и усталость. Родниковая вода слегка отдавала прелой листвой, но, чистая и прохладная, была вполне годна для питья. Я еще немного поплескался, затем, освежившись, вернулся к трассеру. Кроме меня, озерцо больше никого не заинтересовало, но шелтяне уже молчаливо хозяйничали в багажнике, подбирая себе ужин из концентратов. Я также безмолвно присоединился, почти не глядя выбрал пару упаковок с едой и питьем – давала себя знать усталость, когда все равно, чем набить желудок, лишь бы быстрей где-нибудь прикорнуть и поспать, и уселся под ближайшим деревом. В упаковке оказалось консервированное мясо с пряным запахом и кисло-соленым вкусом, а запивать пришлось густым, горьковатым пивом незнакомого сорта. Надписи на этикетках различить уже было трудновато из-за темноты, да и особого интереса напрягать зрение не было. Вяло поев, я начал было присматривать себе место для ночлега, как Нкот позвал нас всех к себе, наконец оторвавшись от своих тяжких дум. Причем голос чужого донесся не из трассера. Когда он успел выбраться из машины, я не заметил, но это уже не удивляло. Привык. Чужой сидел на небольшом поваленном дереве в десятке метров от машины. Шелтяне подошли одновременно со мной, причем Бигман оказался верен своим привычкам и приперся с бластером в руке, а Отшельник, как и я, приблизился без оружия – я оставил свое в машине. В этой глуши, да еще в компании с таким суперменом, как Нкот, подобная предосторожность казалась излишней. Ведь даже во время мясорубки на площади оружие нам не пригодилось. Так зачем таскать эту тяжесть?

Целитель, кстати, к нам не присоединился, а Нкот не обратил на это внимания, что подтверждало некоторые мои подозрения о давнем знакомстве этих двоих.

– Пора посвятить вас в то, ради чего я привел вас сюда, – негромко сообщил Нкот, словно не желая тревожить установившуюся над лесной поляной глубокую ночную тишину. – Устраивайтесь рядом.

– Наконец-то! – не без сарказма проворчал Бигман, без долгих раздумий опуская костлявый зад в траву напротив чужого. – Я уже начал думать, что не услышу этого до конца своей жизни.

Нкот подождал, пока мы рассядемся возле него, и неторопливо заговорил:

– Постараюсь говорить кратко. Все вы устали, всем необходим отдых, так что эту ночь вы проведете здесь, набираясь сил для дальнейшего похода. Теперь о цели нашего путешествия. Я прибыл сюда для того, чтобы уничтожить суперсущество, истребляющее разумные расы в этой Вселенной. На Шелте находится его гнездовище. Моя раса столкнулась с подобным созданием примерно пять тысяч межлет назад, когда у нас только-только наступила эра освоения космоса: именно тогда это порождение вселенской тьмы, это извращение мироздания и порядка, этот смерч энтропии, эта тварь, привлеченная нашей деятельностью в космосе, выследила нашу материнскую планету и обрушилась на нее, сея абсолютную смерть. За очень малое время наша раса была практически полностью уничтожена… Остались только небольшие колонии олджей на новоосвоенных планетах, не обнаруженных вселенской тварью из-за малой величины излучаемого ментального фона, не сравнимого с фоном густонаселенной планеты…

Ровный, бесстрастный, слишком бесстрастный для такого жуткого повествования голос Нкота, что, вероятно, свидетельствовало о его внутреннем напряжении, тонул в лесной тишине, как эхо в бездонном колодце, глаза слабо тлели внутренним зеленым светом. Я невольно превратился в слух, стараясь не пропустить ни слова, шелтяне также затаили дыхание. Бигман подался всем телом вперед, не сводя с чужого глаз, – кулаки под подбородком, локти на коленях, Отшельник что-то немо шептал. У меня создалось впечатление, что из слов чужого они поняли что-то, пока недоступное мне, но в любом случае масштабы событийной картины, рисуемые чужим, поражали воображение.

– …Мы дали твари много имен, так как могущество ее было безгранично, а его проявления – многообразны. Больше других закрепилось лишь несколько: собственно Тварь, Хищник, Враг и Проколд. В последнем – отражение проклятия нашей расы, проклятия олджей, неумолимого рока, стершего с лика планеты целую цивилизацию. Несмотря на гибель большинства, мы не сдались, – на колониях к тому времени имелись самые передовые технологии, завезенные с материнской планеты при освоении, все самые последние достижения науки и техники. Но самое главное – освоение планет вели лучшие из нас, олджи с очень сильными ментальными способностями. Это и помогло нам в дальнейшем больше всего остального. Собрав воедино все свои знания и опыт, путем чудовищных лишений и многих безвозвратных смертей изобретателей и испытателей мы создали самое совершенное оружие для борьбы с Хищником…

В руках Нкота, выпрыгнув из ниоткуда и разогнав на метр сумрак вокруг себя, беззвучно полыхнул призрачный Клинок, играя бледными оттенками алого и голубого.

– Но чтобы овладеть его возможностями, нам пришлось коренным образом, на генетическом уровне, и изменить себя, и создать специальное искусство, позволяющее олджу становиться неразделимой частью Клинка, – искусство Лешу, искусство «быстрой жизни». Именно тогда было положено начало духовного бессмертия для олджей, сменивших свое имя на лешуков, имя, которое больше соответствовало новому мироощущению измененных, и начало конца для Проколда. Обретя Клинки, мы ринулись в бой и смертельно поразили Тварь, но в агонии она успела выпустить своих зародышей – семена, и звездный свет разнес их по Галактике. Решив раз и навсегда обезопасить свое будущее, мы пустились за ними в погоню, но семена смерти оказались быстрее нас. Они разлетались все дальше и дальше, поражая планету за планетой, населенные разумными расами. Расстояния непрерывно увеличивались, все труднее становилось отыскивать и уничтожать порождения Проколда, а силы охотников все больше распылялись по Галактике. Наступил момент, когда каждый из нас должен был бороться в одиночку, и не всегда лешук оставался в живых после уничтожения Врага. И все же мы твердо решили довести дело до конца. По пути нам попадалось немало мертвых планет, ранее населенных разумными созданиями, сотни скелетов погибших цивилизаций, и долг продолжал нас звать вперед, не позволяя остановиться и оглянуться назад, не оставляя времени продолжить род, обрести потомство. Мы превратились в охотников за вселенским злом и… прекратили существовать как раса. Последний раз я видел своего собрата, угасающего после битвы с Хищником, межтысячелетие назад, и у него не было известий от других. Он не видел лешуков столько же, сколько и я. Поэтому я считаю, что остался один…