Не знаю, какие мысли сейчас беспокоили шелтян, тоже оставшихся на месте после ухода лешука и транса, но у меня сон пропал. Вопросы теснились в голове, как назойливые насекомые, и отделаться от них было не так-то просто. Нарисованная чужим картина проняла меня до глубины души. Силы неба, нашлись же существа, которые несколько тысячелетий бьются с мерзостью, не требуя ни славы, ни известности, забыв о своих собственных проблемах… Да практически наплевав на свою личную жизнь ради того, чтобы другие, те, кому даже неизвестно о существовании лешуков, продолжали существовать в этом мире… Великие альтруисты? Но как с этим связать бойню на площади? Нкот не оставил ни единого шанса ни одному из людей Шефира, оказавшихся в заброшенном Городе… Не исключено, конечно, что я рассуждаю слишком «по-человечески». Его отношение к жизни, например, легко укладывается в принцип – часть ради целого, поэтому гибель тех людей для него могла ничего не значить. В конце концов, он действительно спасал нас. Сами мы просто не выжили бы при таком перевесе сил со стороны противника…

«Охотники за Злом», охарактеризовал Нкот себя и своих собратьев. Я подобрал бы иное определение – паломники. Вечные скитальцы, всю жизнь посвятившие единственной цели – борьбе с чудовищем, пожирающим мыслящие формы жизни. С течением многих межтысячелетий Проколд превратился в их личного Врага, освященного сотнями загубленных рас, и они, лешуки, превратились в его вечных паломников, несущих ему смерть…

Да, всего лишь красивая метафора. Из категории так называемых «умных глупостей», когда в содержании фразы кроется внутреннее противоречие. Но пять тысяч межлет – это впечатляло. Такая пропасть времени предполагала жуткое одиночество для этих древних воинов. Проклятие одиночества. Не хотел бы я оказаться в этой голубой шкуре. Какой же действительный возраст этого существа? Какие немыслимые расстояния ему пришлось пересечь в своих поисках, в каких неизведанных далях он побывал, выслеживая Врага? Эти гигантские масштабы пространства-времени просто невозможно было осмыслить, примеривая их к куцей человеческой жизни продолжительностью в сто пятьдесят – двести межлет…

Мне остро захотелось с кем-нибудь поговорить, но не с одним из чужих, Нкотом или Целителем, а с кем-нибудь из людей. Отшельник был связан немотой, а его фантомы-ответы вряд ли будут видны в темноте, да и многого не расскажут, поэтому оставался только Бигман. Я мрачновато хмыкнул. Подумать только, какие причудливые извивы судьбы. Еще утром этого дня он был для меня злейшим врагом, но всего за день мое отношение к нему разительно изменилось. Во время битвы на площади заброшенного Города, не без помощи слияния, я побывал в его шкуре. И теперь знал о нем больше, чем мне хотелось бы. Знал и причину его закоренелой неприязни к инопланетникам… В общем, лично для себя я его врагом уже не считал, и это было достаточным поводом, чтобы завязать с ним разговор. Только захочет ли говорить со мной он? А, попытка не пытка, решил я, и негромко окликнул темный силуэт справа:

– Бигман.

– Да, иноп? – задумчиво отозвался прыгун.

Неожиданно для себя я спросил не то, о чем намеревался:

– Если бы ты знал, что любое твое желание может сейчас исполниться, что бы ты пожелал?

– Умереть здоровым, – без лишних раздумий и уточнений ответил шелтянин.

– Вот тебе на. Почему так пессимистично?

– Ты просто не понял. Моя жизненная позиция сводится к следующему: лучше неожиданно умереть здоровым и полным сил, чем много лет угасать от какой-нибудь болезни, самая худшая из которых – человеческая старость. Мой сын, Кен, разделил бы мои взгляды. Он умер молодым, но не так, как хотел бы. Смерть его оказалась еще худшей, чем от старости, – Шефир лишил его разума. Если чужой физически не сможет выполнить свое обещание, – а это может произойти, так как, несмотря на свои клятвы в своем бессмертии, он все же смертен для Проколда, и если я выживу сам, я найду Шефира и поквитаюсь с ним, чего бы мне это ни стоило. Я найду его и постараюсь предусмотреть все, чтобы застать его врасплох.

– Слишком неравные силы, Бигман. – Я покачал головой, понимая его, как никогда не понимал еще ни одного человека. – Ты сам признался чужому, что не сможешь справиться с Шефиром. Но пусть желание твое исполнится.

– Я не боюсь его, иноп, и это главное. Мне больно и обидно не только за Кена, за остальных ребят тоже. У нас тут и так дерьмовые условия для жизни, но выхолостить мозги своим людям перед битвой – на такое мог решиться только такой бездушный ублюдок, как Шефир. Он и раньше медом не казался, но голубой банкос просто свел его с ума… Иноп, я ведь был на других планетах, видел, как там живут люди. Так, как живем здесь мы, у людей живет лишь домашний скот, да и то условия у него получше… Когда мне пришлось вернуться на Шелту и я снова увидел все это дерьмо, грязь и невежество, убожество и нищету, мне подумалось, что лучше застрелиться, чем смотреть на все это изо дня в день. Потому что при всем моем желании я ничего не мог изменить. Только смерть Шефира дала бы какой-то шанс людям на лучшую жизнь. Ты думаешь, что они даже не догадываются, что можно жить лучше? – кажется, он усмехнулся. Я припомнил, что такая мысль у меня была, но промолчал. – Догадываются. Особенно когда видят роскошный особняк Шефира. Когда видят меня, иноп, – я ведь здесь как меченый, чужой среди своих, потому что получил образование на Искарионе-9, и это меня изменило. Но сами по себе шелтяне измениться не способны, и все, что им остается, так это ждать каких-нибудь великих событий, которые перевернут их жизнь. Проклятие галтов, иноп, да если бы я начал рассказывать на толкучке то, что говорю сейчас тебе, меня бы подняли на смех, решили бы, что я чокнутый… – Он на некоторое время замолчал, затем уже более спокойно добавил: – Ладно, забудь. Я просто расслабился…

– Все нормально. Я понимаю то, что ты сказал.

– Да… Завтра, думаю, у меня уже не будет времени извиниться, поэтому я сделаю это сейчас.

– Извиниться? – я был поражен самим предложением, исходящим от прыгуна. – За что?

– Видишь ли, когда-то, двадцать лет назад, я вернулся на Шелту, обозленный на весь свет, на этих ублюдков искарионцев… В общем, ты тут ни при чем.

Силы неба, и это говорил мне Бигман?! Да-а, я представлял, чего ему стоило это признание, и по достоинству оценил его откровенность.

– Незачем было говорить об этом, Бигман, – проворчал я неловко. – Во время слияния мы много чего узнали друг о друге. Я не держу на тебя зла.

– Иногда об этом все же стоит говорить, – он снова усмехнулся. – Ладно, я иду на боковую. Надеюсь, следующее утро для нас наступит.

– Одну минуту, Бигман. Что ты думаешь о том, что рассказал нам Нкот?

– Даже не знаю, иноп. Если это правда, то оправдана и гибель этих несчастных болванов, лишенных Шефиром воли и посланных на смерть. Но в этой истории есть много непонятного. Шефир охотится на нас из-за банкоса чужого, но откуда он мог об этом узнать? Мы рядом с Нкотом уже вторые сутки, и до сих пор никто этого банкоса не видел, и не знали бы, что он есть, если бы не Целитель…