Я всё ещё мёрзну, но нашёл нужный ритм, в котором медленно спускаюсь ниже. Морское дно, наверное, самое одинокое место на свете. Пустынное, туманное и чужое. Я никогда не чувствовал себя более потерянным и одиноким, чем сейчас, пока плыву над донным илом к тёмной стене, возникшей передо мной.

Стену, торчащую из морского дна, окружает глинистое облако. Только оказавшись внутри него, я понимаю, что это совсем не стена, а рулевой мостик какого-то судна.

Мостик перевёрнут вверх ногами и лежит, опершись о камень, а может, и о поверхность дна, скрытую под слоем глины. Из отверстия наверху, в том месте, где мостик отломился от корабля, торчат трубы, прокладки с проводами и прочие корабельные останки.

Я подплываю совсем близко, поднимаюсь вдоль стены и зависаю около отверстия. Мне приходит в голову, что попытаться проплыть через это скопление труб, проводов и обломков будет опасно для жизни.

Я проплываю мимо ржавых ступенек. Мидии, водоросли и прочая морская живность уже успели обосноваться на белых металлических стенах фасада, где поместился ряд окон. На окнах начертаны крупные русские буквы, которые, видимо, составляют имя корабля.

Я отряхиваю грязь с одного из окон и заглядываю внутрь. Первое, что я замечаю, это стулья, свисающие с потолка, который раньше был полом. Кофейная кружка лежит, застывшая в пузыре воздуха прямо над приборной панелью. В глубине колышется плакат для иностранцев, который показывает, как надевать спасательное оборудование и где находятся спасательные лодки.

Я зависаю, плотно прижавшись маской к стеклу, и осматриваю предметы, парящие внутри. Внезапно я замечаю плоскоголовую рыбу с колючей тёмно-зелёной спиной и большими уродливыми глазами, которая выплывает из отверстия в приборной панели. Она медленно приближается к картонной кружке, кусает её и отплывает, чтобы укусить снова, но с другой стороны. Нашли взгляды встречаются на долю секунды, и потом уродливое создание разворачивается и быстро заплывает в стык между стенными панелями.

Я немного отплываю и проверяю индикатор давления, а потом пытаюсь разглядеть путь в глинистом тумане, чтобы проверить показания счётчиков. Я замечаю толстый трос, который, по всей видимости, привязан к самому кораблю. Он тянется в северном направлении.

Я подплываю и кладу на него руку. Из-за натяжения он вибрирует. Я в последний раз проверяю индикатор давления и вентили, а потом обхватываю трос обеими руками и начинаю двигаться в темноту, к тому, что ждёт меня на другом конце.

Потихоньку продвигаясь на север, я замечаю на морском дне всё больше мёртвых и прогнивших рыб, а также корабельные останки. Кроме того, спереди из ила торчит что-то, очень напоминающее корму траулера. Видимо, когда судно шло ко дну, из него попутно вываливались тали, пластиковые бочки и морозильные камеры.

Я останавливаюсь и снова проверяю глубинометр и индикатор давления. Прибор показывает цифру в двадцать семь метров. Передо мной выросла новая стена из тёмной стали, опирающаяся о дно. Траулер лежит с поднятым вертикально вверх килем. Кажется, трос – это единственное, что не даёт траулеру катиться по дну дальше. Всё здесь покрыто таким же слоем ила, как и на мостике.

Я аккуратно подплываю и останавливаюсь около киля, где лежит огромный трал. Должно быть, в длину корабль составляет метров сорок. Киль покрыт маленькими бородавчатыми наростами, несколькими серо-зелёными букетами водорослей и парой холодноводных кораллов светло-жёлтого и кремового цвета, напоминающих пальцы мертвеца, которые мне машут, зацепившись за низ корабля.

Не слышно ничего, кроме булькающих пузырей, которые вылетают из вентилей каждый раз, когда я вдыхаю. Туман опоясал корабль и меня вместе с ним. Мутное серо-коричневое облако водорослей, оно давит, подбирается со всех сторон, испытывает на прочность, как будто проверяя, выдержит ли амуниция, справится ли с напряжением.

Корабль угрожающе накренён вперёд и может съехать вниз в любой момент. Кромка корабля образует арку, так что его можно оплыть вокруг и снова вернуться на палубу. Но я всё же решаю оплыть корпус сверху, боясь, что он не выстоит, и гигантский металлический монстр тронется с места, раздавив меня своим весом.

Я поднимаюсь от киля к брашпилю по левому борту, он приподнят кверху. Якоря нет, из катушки торчит только цепь, уходя в глубину вместе с мачтой.

Мимо корабля проплывает рой водорослей, огибает облако грязи и движется к поверхности, как будто спасаясь бегством от здешней темноты. Раньше это было так легко, думаю я, проплывая мимо брашпиля на носу корабля, а потом вдоль борта в обратном направлении. Почему мне так страшно? Почему тело наполняет острое ощущение, что я не всплыву на поверхность, теперь, когда всё, что требуется сделать, – это вытащить изо рта мундштук и вдохнуть? Я вдруг понимаю, что так он и выглядит – последний путь, о котором я так долго фантазировал. Такой же холодный, бесцветный и мрачный, как этот траулер на дне.

Я хватаюсь за железку, торчащую из перил, закрываю глаза и пытаюсь дышать спокойно. Мне удаётся восстановить контроль над дыханием, и я могу продолжать путь. Я замечаю нос спасательной лодки, торчащий из-под перил на правой стороне траулера. Из большой дыры в палубе, где разошёлся металл, образовав трещину, выглядывает морозильная установка. Вперёд, Торкильд. Просто плыви вперёд.

Дно почти совсем белое из-за мёртвой рыбы, некоторые рыбины всё ещё лежат в морозильных камерах или запакованы в пластиковые контейнеры. Груда рыб как будто живая, она меняет цвет от слоновой кости до тёмно-зелёного, рубиново-красного и оттенков жёлтого. Между тем сверкающие солнечные лучи пробиваются сквозь волнующуюся поверхность моря, а стайки мальков быстро оплывают рыбную груду, где собрались крабы, морские звёзды и ежи, чтобы принять участие в трапезе.

Я продолжаю двигаться обратно, мимо рамп, рядов разделочных станков, сетей и люков к корме, где когда-то стоял навигационный бортик. На палубе болтаются железки, трубы, провода и прочие обломки в илистом тумане.

Доплыв до кормы, я зависаю над отверстием и двумя щелями, от каждой из которых идет по ржавой лестнице, ведущих на палубу. Одна из них ведёт к кабинам и камбузу, а другая к машинному отделению и техническим помещениям.

Здесь же висит лебёдка, частью которой был трос, по которому я добрался сюда от мостика. Рама сломана, а рукоятка согнута вниз, но сама катушка всё ещё стоит привинченная к полу. С одной стороны болты вырваны, на их месте остались две чёрные дырки. Трос опускается с катушки, он тянется в сторону мостика, уходит под лодку и входит с обратной стороны. Как только два оставшихся болта вырвутся из сдерживающего их металла, траулер продолжит катиться в темноту.

Я знаю: очень велик риск того, что трос поддастся напряжению, и корабль полностью перевернётся, а киль встанет вертикально вверх, или что он просто поедет под откос, и тогда я рискую быть зажатым внутри, если приближусь. Ничто из этого не кажется мне особенно заманчивым, пока я вишу над двумя лестницами, но в то же время что-то в этой темноте меня притягивает. Я пытаюсь выглянуть наружу из облака ила, разглядеть поверхность воды, но всё, что вижу, только неясные оттенки серого и голубого.