Холли-Энн ненавидела его. Ненавидела Китай. Ненавидела Бога, который допускает подобные вещи.

— Не «это», а ее, — сказала она. — Девочка поедет со мной.

— Это плохо, — тихо умолял Ли.

— Иначе она умрет.

— Да.

— Холли-Энн? — подошел сзади Уэйд.

— Это ребенок, Уэйд. Наш ребенок. Я ее нашла на куче мусора. А они хотят ее убить.

Холли-Энн почувствовала, как малышка шевельнулась. Крошечные пальчики цеплялись за ее рубашку.

— Ребенок?

— Нет, — сказал агент.

— Я забираю ее с собой.

Ли выразительно качал головой.

— Дайте им денег! — приказала Холли-Энн.

Уэйд глупо раздулся:

— Мы — американские граждане! Вы им об этом сказали, надеюсь?

— Это — не вам, — сказал Ли. — Торговля. Обмен.

Холли-Энн поняла, что девочка голодна: маленькие губки чмокали в поисках соска.

— Обмен? — спросила она. — С кем обмен?

Ли нервно глядел на солдат.

— С кем? — не сдавалась Холли-Энн.

Ли указал вниз:

— С ними.

Холли-Энн вдруг ослабла.

— Что?

— Наши младенцы — их младенцы. Обмен.

Ребенок тихонько пискнул.

Через плечо Ли Холли-Энн видела, как офицер прицеливается. Она видела, как из дула вылетело облачко дыма. Пули почти не почувствовала. Холли-Энн не упала, а скорее опустилась на землю. Стараясь не уронить ребенка.

Над ней мелькали чьи-то тени. Палили ружья. Кто-то выкрикивал ее имя. Холли-Энн улыбнулась и опустила голову на сверток, который прижимала к груди. Несчастная малышка — без имени, без будущего. «Я — твоя». И прежде чем умереть, Холли-Энн сделала единственное, что ей оставалось. Она развернула свою дочь, отвергнутую этой страной. Пора прощаться.

За время поисков по всему миру Холли-Энн повидала детей всех рас и цветов. Поиски сильно ее изменили.

Черные или голубые глазки, курчавые или прямые волосики, смуглая, черная, желтая или белая кожа, хромые, слепые, больные или здоровые — все равно дети. Разворачивая свитер, Холли-Энн не думала о том, какие именно детские черты увидит в своей крошке. Любой малыш — благословение Господне. Так она думала. До сих пор.

Даже умирая, Холли-Энн нашла силы отбросить это от себя.

«О господи!» — ужаснулась она и закрыла глаза.

Она очнулась от тяжелых шагов какого-то гиганта. Посмотрела. Это были не шаги; седой офицер, приближаясь к подкидышу, старательно всаживал в него одну пулю за другой.

Наконец все кончилось. И Холли-Энн была рада.

…природа приспособила зрение лилипутов к окружающим их предметам…

Джонатан Свифт.

Путешествие Гулливера

Июль

Смертный приступил к трапезе.

Мясо еще не остыло. На самом деле это было больше чем трапеза, хотя и меньше чем таинство. Мясо добычи — как путевая веха, если разбираться в его вкусе и запахе. Главное, найти верную точку отсчета, поставить, так сказать, правильно часы — и тогда можно уверенно судить о малейших изменениях — вкуса, запаха, кожи, крови, мышц — в зависимости от места обитания добычи. Запомните частности, и вы будете ориентироваться не хуже, чем по карте. С этой точки зрения наиболее красноречива печень, реже — сердце.

Он скрючился в темной трещине, сжимая в руках добычу. Словно моряк, пытающийся определить север, изучал он расположение органов, их размер и запах. Попробовал на вкус. Ощупал пальцами череп, приподнял конечности, провел по ним руками. С таким существом он еще не сталкивался. Оно особенное — не потому, что это новый тип или вид, а потому, что почти невозможно понять, о чем говорит его плоть. И все же он постепенно поймет. И запомнит все подробности.

Подняв голову, он прислушался — не идет ли кто? Положил руки на шкуру зверя и дал волю своему любопытству.

Он был почтителен. Ведь он — ученик, а зверь — его учитель. Ему не просто нужно найти восток или запад. У бездны — своя логика, и степень упругости плоти может послужить неким альтиметром. Например, живущие в морях глубоководные монстры, такие как морской черт, передвигаются очень медленно, скорость метаболизма у них в сто раз меньше, чем у рыб, обитающих ближе к поверхности. Ткани содержат много влаги, мало мышц и не содержат жира. Так же обстоит дело и в подземном мире. Спускаясь по некоторым коридорам, можно найти рептилий или рыб, которые представляют собой желудок с зубами. И даже тех из них, кто не ядовит, есть не стоит. Их энергетическая ценность не намного больше, чем у воздуха. Но он ел даже их.

Опять же есть много причин для охоты, помимо того, чтобы наполнить желудок. Если быть внимательным, можно определить курс, найти место назначения, отыскать воду, избежать — или выследить — врагов. И простое выживание превращается в нечто большее — Путь. Судьбу.

Это животное говорило о многом. Он нащупал глаза, попытался открыть веки, но они срослись. Животное слепо. Когти как у хищника, отстоящий большой палец. Он поймал этого зверя, когда тот планировал в легком сквозняке; для настоящего полета крылья были слишком малы.

Он снова стал ощупывать верхнюю часть. Морда. Молочные зубы, но острые, как иголки. Устройство суставов. Гениталии. Это самец. Бедра шершавые — от трения о камни. Он надавил на мочевой пузырь — жидкость имела острый запах. Приложил ногу животного к влажной почве, потом ощупал отпечаток.

Все делалось в темноте. Наконец Айк закончил. Он уложил органы обратно в брюшину, сложил конечности и затолкал тело в расселину.

* * *

Экспедиция дошла до системы глубоких впадин, напоминающих каньоны на земной поверхности. В отличие от каньонов они образовались не от воздействия сильных потоков воды. Это были окаменевшие участки морского дна. Экспедиция нашла сухое океанское дно на глубине две тысячи шестьсот пятьдесят фатомов под Тихим океаном.

Ученые разбили лагерь рядом с огромной коралловой грядой, уходящей обоими концами во тьму. Шервудский лес из окаменевших полипов. Огромные, раскидистые, словно у дубов, ветви зеленых, голубых и розовых пастельных тонов. У этих кораллов — как определил геоботаник — общий предок с Corallium nobile из отряда горгонарий. Под их ветвями лежали высохшие морские веера, чья окраска стала почти прозрачной. Попадались древние морские животные, превратившиеся в камень.

Экспедиция продолжалась уже четыре недели. Шоут и Уокер пошли на уступку, дав ученым задержаться здесь на лишних два дня.

За время стоянки у коралловых рифов ученые почти не спали, ведь обратно они этой дорогой не пойдут. И возможно, никто не пойдет. Они лихорадочно собирали образцы альтернативной эволюции. Вместо того чтобы нести их с собой, ученые собирали материал для цифрового архива на компьютерных дисках, и видеокамеры жужжали день и ночь.