– Видно, что вы её очень любите, – осторожно сказала Ксана.

– Люблю? – засмеялся Пётр. – Ну да, люблю, наверное.

Ксана выпила не больше глотка, но всё равно почему-то захмелела, а Пётр явно хотел её напоить. Он пробовал вести себя с ней то так, то этак – как опытный любовник. То одну, то другую карту бросал на стол: прямое приставание, лесть, грубость, угроза, подкуп, доверительная откровенность. Ксана должна была чувствовать себя польщённой, но не ощущала ничего, кроме неловкости и стыда перед Владой. Вдруг он ей правда наврёт с три короба? И как тогда?

«А никак», – рассердилась на себя. Всё равно эта часть книги заканчивается, пора домой, вот сейчас соберусь с духом и скажу ему, что уже завтра меня здесь не будет. Она достала из кармана телефон, с озабоченным видом посмотрела на мёртвый экран, потыкала в него пальцем – ни звонков, ни сообщений – и сказала:

– Судя по всему, мне придётся срочно вернуться в Россию.

– Только что придумала? – засмеялся Пётр.

– Мой сын нездоров, здесь нечего придумывать.

Новая карта мягко приземлилась на стол:

– Может, помощь нужна?

– Я справлюсь, спасибо. Поеду завтра утром, поезд до Эгля уходит в девять.

Пётр смотрел на неё с интересом.

– Мы тебе такси вызовем.

– Не нужно. Влада и так для меня много сделала.

– Я уж понял. Видел счета.

Он допил вино прямо из бутылки (обитатели соседних столиков чуть не попадали со своих мест) и встал, обрушив стул.

– Пошли давай. Сегодня первый матч чемпионата, Хорватия с Германией. Любишь футбол?

– Я в нём ничего не понимаю.

– А я не спросил, понимаешь или нет. Я спросил – любишь?

Обратно дошли быстро, Пётр если и был пьян, то внешне это почти не проявлялось, его лишь слегка заносило при ходьбе. От Ксаны он демонстративно держался на расстоянии, а когда проходили мимо деревьев, свидетелей неудавшегося поцелуя, нарочито громко хмыкнул. Ксана подумала: этот человек настоящий демон, многоликий и опасный. Никогда не угадать, каким лицом он к тебе повернётся, с кем ты будешь иметь дело через минуту. Бедная Влада.

Она встретила их на пороге, выглядела ещё хуже, чем за завтраком, – бледная, поникшая. Цветок, который забыли полить… Посмотрела на Ксану так, что стало ясно: ей не нужно ничего объяснять. На Петра прыгают все подруги, и Ксана не исключение.

– Мне придётся уехать завтра, – промямлила Ксана, не глядя хозяйке в глаза.

Влада кивнула: конечно. Она переведёт ей оставшуюся сумму прямо сейчас. Помочь ещё чем-то? Спасибо, не надо.

Ксана взяла льготный билет из Парижа в Екатеринбург с пересадкой в Москве. Два часа между рейсами, успеет. Билет на поезд из Женевы в Париж очень дорогой, но тут ничего не попишешь. Отправление в 11:42, прибытие на Лионский вокзал в 16:06. Сепэ – Эгль, Эгль – Женева – это электрички, здесь всё понятно. Она захлопнула ноутбук.

Собрала вещи, снова подумав о том, что надо бы уже купить новый чемодан – этот как с помойки, сказала бы Княжна. Пётр с Владой ушли в спальню, гулять не хотелось, вообще ничего не хотелось. Ксана снова включила ноутбук и набрала в поисковике: «Нина – племянница П. И. Чайковского». Просмотрела генеалогическое древо, каких только имён не встретила, кроме одного-единственного, нужного. Похоже, мама Нины Чайковской, той девочки из Лозанны, была самозванкой – Ксеничкина подруга не имела никакого отношения к автору «Пиковой дамы» или была совсем уж дальней роднёй. Почему-то Ксану это расстроило, и она с досады вбила в поисковую строку собственное имя.

«Ксана; Хana – персонаж астурийской мифологии, – сообщалось в “Википедии”. – Всегда женщина, она является существом чрезвычайной красоты, считается живущей в фонтанах, реках, водопадах или лесистых регионах с источниками чистой воды. Она обычно описывается как стройная девушка с длинными белыми или светло-коричневыми волосами (чаще всего кудрявыми), за которыми она ухаживает с помощью золотого или серебряного гребня, сделанного из солнца или лунного света… Кроме подмены человеческих детей своими, ксаны обещают сокровища и могут быть расколдованы. Некоторые ксаны также нападают на людей и крадут их пищу».

В этот самый момент Даника позвала её обедать. Супруги уже сидели за столом – Влада разрумянилась, улыбалась, Пётр тоже выглядел довольным.

– Может, останешься? – спросила Влада.

– Не могу, – с сожалением сказала Ксана, воровка чужой пищи (ризотто с артишоками, паровая сёмга, тыквенный суп и отбивные для Петра). – Мама просит приехать.

Влада промолчала.

Когда начался матч, Ксана смотрела его вместе со всеми; Пётр и Влада болели прямо-таки страстно, а Ксана подумала, что футбол, оказывается, похож на балет. Когда игроки защиты выстраивались перед воротами, скрестив руки на причинных местах, казалось, они вот-вот исполнят танец маленьких лебедей.

Выиграла Германия, за которую болели Пётр и Влада. Хорватские болельщики плакали – безжалостная камера показывала их слёзы крупным планом.

Свердловск, сентябрь 1987 г.

Старый дневник Ксаны

Не думала, что обрадуюсь школе, но 1 сентября на последней линейке поняла, что скучала: не по учёбе, а по тому, что некоторые вещи происходят так же, как всегда.

Мы, десятиклассники, вели за руки первоклашек, и мне достался мальчик с липкой ладошкой. Ринат Файрушин нёс на закорках младшую сестрёнку, первоклассницу Венеру. Она так гремела колокольчиком, что мы чуть не оглохли. Варя очень загорела в своей Юрмале, Кудряшов высветлил чёлку, Беляев научился танцевать нижний брейк. Про Иру никто не вспоминал, как будто её и не было. Когда уроки закончились, мы остались в классе – Ринат, Варя, Люся Иманова, Беляев, Кудряшов и я. Потом пришли Саша Потеряев и Дима Лаврентьев, Лаврик, – они с нами учились до восьмого, но обязательно приходят первого сентября в школу. Ведут себя как взрослые, потому что учатся в ПТУ. У Потеряева усы. Лаврик пытался закурить в классе, но тут пришла Алина Юрьевна с журналом и наорала на него. Потом, правда, успокоилась. Спросила, ходили ли мы в кино на «Легко ли быть молодым?».

– Я и так знаю, что нелегко, – сострил Беляев.

– Я задам сочинение по этому фильму, – сообщила Алина Юрьевна. – Его сняли на Рижской киностудии, и он всё ещё идёт в «Совкино». Там поднимаются очень важные проблемы молодёжи.

Мы сказали, что обязательно посмотрим. Хотя лично у меня нет никакого желания смотреть кино, да ещё документальное, в такую чудесную погоду. Когда Алина Юрьевна ушла, Лаврик с Потеряевым открыли окно, и мы сели перед ним, кто на подоконник, кто на парты. Смотрели на яблони, в небо, говорили обо всём подряд.

– А как там, кстати, Тараканова? – спросил Кудряшов. – Кто-нибудь знает?

Все посмотрели на меня, я пожала плечами.