– Смотри, смотри!

Они находились в ложбине, где с одного края на другой шло удивительное строение – арки, образующие мосты на подпорах. Но это не был мост, что же такое? Тут только девочки сообразили, что забрались далеко, и отправились назад: странное строение и окружающая тишина их немного вспугнули.

Лакомбы пожурили Ксеничку:

– Где ты так долго пропадала? Откуда цветы?

Ксеничка сказала.

– Mais c’est l’aqueduc! Grand Dieu![25] Да он же находится возле Cully. Как это вы забрались в такую даль? Хорошо, вас никто не видел, а то досталось бы, что траву топтали.

Между тем письма с красивыми марками приходили на виллу «Роза Ивановна» всё реже, и Нелл становилась всё грустнее и задумчивее. Раз Ксеничка застала её с небольшим альбомом в руках. На столе лежали цветы, стоял стакан с водой, кисточки, акварельные краски…

– Ты рисуешь? А я и не знала.

– Буду учиться, я поступила в ателье к мадам Эгро.

С тех пор Нелл стала меньше валяться в постели и читать по ночам. Она часами сидела за маленьким столиком, рисовала или писала акварелью: приобретала специальность.

От времени до времени появлялся Фред, и мадам Лакомб опять впадала в озабоченность. Если спросить которую-нибудь из сестёр, почему мама невесела, одна скажет – c’est à cause de Fred, другая – c’est à cause de Marguerite[26].

У Маргерит явно были неприятности по работе. Она жаловалась на Утингер, называла её интриганкой и сплетницей. Ругала жену Шольдера, что та не бережёт своего мужа, изводит его бессмысленной ревностью. Маргерит хотела искать другую работу и в то же время жалела эту. И где найти новую? Филипп Меркантон всё так же приходил по вечерам, вот тогда все веселели.

Внезапно Чайковские стали собираться домой. Отец Нины, крупный инженер, работал где-то на Дальнем Востоке, ему платили большие деньги. Не хотелось Ксеничке с Ниной расставаться. Они так полюбили друг друга, что не представляли, как будут жить розно.

Прощались со слезами, обещали всегда помнить друг друга, переписываться. Как обрадовала первая весточка, открытка с дороги – и как долго ждала Ксеничка второй! Но второй не было, Нина её забыла. Адреса Ксеничка не знала, Чайковские должны были переезжать в другое место.

После отъезда подруги уроки музыки Ксеничке окончательно опротивели. «Примула» не получилась, мадмуазель Гозорп всё больше зверела. Ксеничка с облегчением вздохнула, когда мама написала, что вынуждена отменить уроки – денег нет.

Сернья, сентябрь 2017 г.

За завтраком Влада так нервничала, что это ощущалось физически. Волны её переживаний задевали Ксану, Данику, собачек, но разбивались о Петра, неподвижного как скала. После утреннего явления с ножницами прошло больше часа, но Ксану до сих пор передёргивало и от просьбы «по-быстрому постричь ногти», и, в большей степени, от её собственной, какой-то раболепной реакции: в пижаме, неумытая, она покорно выполнила приказ хозяина. Свернула бумажный квадратик кулёчком, бросила туда обрезки ногтей, вложила ножницы в протянутую ладонь – крупную, морщинистую, как лист подорожника.

Пётр оценил работу, проведя по краю ногтей подушечкой большого пальца. Не царапаются. Ксана до недавнего времени точно так же подстригала ногти Андрюше, даже на ногах. Он был неопрятен, ходил с отросшими ногтями, так что носки начинали рваться на пальцах, а носки тоже, между прочим, стоят денег.

Андрюша… Надо срочно покупать билет. Лучше поехать поездом из Женевы в Париж и улететь домой «Эйр Франсом», у неё есть мили с прошлого года. Ксана выстраивала в голове маршрут, а сама в это время разглядывала Петра, спокойно уписывающего булочки с маслом. Седина у него была причудливая, будто бы время не могло догнать Петра, неслось за ним по пятам, на ходу как попало пятная его волосы белым. Глаза глубоко посаженные, умные и совершенно холодные. Рубашка слишком тонкая, все особенности фигуры налицо. Ксана улыбнулась, вспомнив бесцеремонную Тараканову – про какого-то мужчину схожего телосложения она сказала, присвистнув: «Титьки больше, чем у меня!»

Пётр почувствовал её улыбку – как будто услышал муху в комнате. Посмотрел на Ксану пристально поверх тарелки, потом перевёл взгляд на жену. Он нас сравнивает, поняла Ксана. Влада почти ничего не ела, зато выпила подряд две чашки кофе, чего обычно не делала. В присутствии мужа хозяйка старела буквально на глазах: весёлая, красивая, легкомысленная, она вдруг увиделась Ксане обрюзгшей, унылой. Даника тоже выглядела подавленной, собачки рядком лежали на диване и вели себя тихо, как безбилетники в театре.

– Я так и не понял, зачем ты выбрала эту деревню, – заявил наконец Пётр, и это были первые слова, сказанные им сегодня жене. А может, и не первые: Ксана не видела, как они встретились, пришла завтракать, когда Даника уже разливала кофе.

– Здесь чудесный воздух, – пискнула Влада.

– Ну так это же Швейцария, он тут везде чудесный. Надо было тащиться в такую даль?

Влада понуро молчала. Хозяин вытащил из кармана пачку сигарет «Пётр I» с надписью «Инфаркт» и соответствующей картинкой. Закурил, выпустив дым в сторону собачек.

– И как тебе в нашем зоопарке? – спросил он у Ксаны, улыбнувшись половинкой рта (губы длинные, зубы острые, как у крокодила).

– Я всем довольна, – осторожно сказала Ксана.

– А тобой здесь довольны? – Ещё один оскал.

– Ксана очень хорошая, – заторопилась Влада. – Она учит меня французскому.

– А зачем тебе французский? – нахмурился Пётр.

– Ну просто так. Мне интересно.

Пётр так посмотрел на неё, как будто поставил печать на лицо. Покрутил в руках пачку сигарет и прочитал с выражением:

– «Инфаркт». Покупаешь сигареты, как будто диагноз себе выбираешь. Мне – инфаркт. А мне, будьте добры, рак горла и мучительную смерть.

– Я обычно прошу «Импотенцию», – встряла Ксана: ей хотелось разрядить обстановку, и она забыла, что соврала хозяйке об отсутствии дурных привычек.

– Ты куришь? – вновь оскал.

От наэлектризованной Влады уже можно было зарядить какое-нибудь устройство.

– Временами.

– Но сигареты покупаешь, раз просишь «Импотенцию»?

– Покупаю.

– Ну что ж, пойдём тогда покурим, погуляем… А то жена не любит дым, правда, жена? – С этими словами он раздавил окурок в пепельнице так смачно, как будто убивал с его помощью особо вредоносное насекомое.

– Конечно, погуляйте, – засуетилась Влада, – Ксана тебе покажет деревню и городок Сепэ, он там, ниже, ты его, наверное, проезжал вчера…