Вокруг меня неожиданно, как из-под земли, вырастают создания уродливой наружности, с несколькими руками каждое и головами без шей, насаженными прямо на плечи. Я не медлю с реакцией и успеваю выстрелами из пистолета на расстоянии поразить одну особь и сразу вторую, прежде чем встреча окончательно переходит в ближнее столкновение.

Как я ни стараюсь, однако не поспеваю за многорукими, надо признать, они орудуют верхними конечностями очень шустро, и у меня не получается достать их ножом ни разу. Максимум, на что я способен, – держаться наравне, в невероятном темпе отражать и проводить мимо себя удары когтистых ручищ. Если бы я не подстрелил двоих, мне бы точно конец, стольких сразу не осилить на короткой дистанции…

Но как-то же надо разрешать ситуацию, отступить я не могу, некуда, гады наседают с разных сторон, нырнуть вниз и ударить оттуда тоже не получится, другой противник неминуемо накроет меня при выполнении… Наконец я устал и один удар пропускаю уже не мимо себя. Вражья лапа тестирует на прочность мои ребра. За первым следует второй и третий, и я, поперхнувшись кровью, шмякаюсь наземь.

Граната!!!

Я вспоминаю о данном на границе совете, чувствуя, как меркнет сознание… Хватаюсь не за первую попавшуюся из имеющихся, а именно за подаренный тогда ребристый овоид, избавляюсь от чеки, теперь разжать пальцы и выпустить…

Финита! Ля! Комедия! В последние секунды я ничего, кроме жажды освобождения, не ощущаю. По крайней мере до финиша сохранил веру в себя, многие и этого лишены… И у меня была великая цель. Поэтому я не сомневаюсь, что после смерти меня ждёт что-то ещё. Что ж, посмотрим! Сейчас меня захватывает азарт, подобный которому, наверное, испытывает смертник, взявший заложников и решивший напоследок поразвлечься с полицией. Нет, ребятки, я вас не отпущу живыми…

Перед тем как отпустить гранату, я выдыхаю и закрываю глаза.

Ну вот, задуманное выполнено. В конце концов, жизнь была только увлекательным сном, дешёвым представлением, «пустой и глупой шуткой», калейдоскопом мимолётных радостей и переживаний… Да и какая разница. Ключевое слово – «была».

…Но нет, бесконечную минуту спустя я осознаю, что фатально ошибаюсь.

Ничего себе! Оказывается, я ещё живу, не следующей, а самой что ни на есть текущей жизнью. Вот только, отправившись однажды по избранному пути, ты уже не отмотаешь сюжет и не переиграешь этот момент. Можно, если ты сочтёшь свой выбор ошибочным, вовремя повернуть назад или исправить последствия, но отменить его уже невозможно.

И тот, кто изберёт смерть один раз, – навсегда свяжет свой путь с нею.

Граната не взорвалась.

Я всё ещё здесь и сейчас.

В полнейшем замешательстве обозреваю разбросанные вокруг трупы, вижу кровь, залившую всё…

В памяти образовался провал. Не помню, какими такими титаническими усилиями, но, похоже, я врагов уделал. Собственными руками. Всех. Дышать трудно – что неудивительно, мне досталось не на шутку. Шмякнувшись на пятую точку, подбираю с земли гранату без чеки, выглядящую смертельно опасно, как положено штуковине, предназначенной убивать.

Вот так, на глаз и по весу, хрен отличишь от настоящей. Однако чека сорвана, взрыватель выпал, и внутри неё только пустота, бли-ин, да это учебно-имитационная, растерянно осознаю я… оболочка без смертоносной начинки, пустая… Ан нет, кажется, что-то внутри есть.

Я трясу муляж, и на ладонь мне выпадает клочок бумаги. Непослушными пальцами расправляю бумажку и подношу к глазам… бегло, криво набросанные буквы слагаются в надпись…

«Если ты читаешь это, значит, знаешь теперь, что выход есть всегда…»

Ай да дед, ай да юморист бородатый!!!

Сидя на залитой кровью земле, посреди трупов, я смачно, многоэтажно, во весь голос матерюсь, выплёскивая накопившиеся боль и страх.

И вдруг резко, на полу…дь, осекаюсь и замолкаю.

Пронзает мысль.

«А что, если старик, давая мне гранату, и сам… не знал, что не боевая?!»

Страж он или не страж?! Вот опять, блин горелый, разве что гадать остаётся! Как и насчёт подаренного гаджета-уловителя, а он-то хоть настоящий?.. Получается, что я деду теперь обязан тем, что мой поезд жизни не слетел с насыпи, а дальше несётся… куда? Не важно, главное, что несётся. Жизнь – поезд… очень кстати ассоциация на ум пришла.

Жизнь подобно поезду несётся по кем-то проложенному маршруту, но для этого он и приходит в движение… и не счесть разных дорог, но каждому отведена лишь какая-то одна…

Вот и ныряешь в пасть тоннеля, и на секунду кажется, будто всё поглотила тьма, нигде нет ни частицы света, но поезд мчится, мчится, и вот уже снова вырывается из черноты на свободу!

На миг даже забывается, что с проложенных-то рельс не…

* * *

В давней причастности к спецслужбам я заподозрил Макарыча, переосмыслив факт добровольного многолетнего пребывания на обочине потаённой тропы, в подспудной складке местности (куда тем не менее продолжал курсировать поезд). В том числе проанализировав, как лесной житель держит свою пулевую винтовку.

Не лучевик, не новомодную «термичку». Расцвет оружия, стреляющего пулями, кусочками металла, за счёт энергии выброса пороховых газов, пришёлся на прошлый и первую треть нашего века. Но появилось оно не в двадцатом веке, а гораздо раньше. И до изобретения лучевого, гамма-импульсного, нейро-станнерного и прочих достижений науки двадцать первого являлось передовым и основным.

Я немного разбирался в моделях современного оружия и кое-что знал о старинном, но эту музейную штуковину идентифицировать не смог. Разве что предположил ограниченность режима стрельбы: скорее всего эта винтовка не автоматическая и может пускать только по одной пуле за раз. По виду магазин рассчитан не больше чем на десяток зарядов; имеется возможность присоединения или снятия оптического прицела.

Макарыч держал своё оружие исключительно привычно, знающе. Приклад был готов в любую минуту прильнуть к плечу, взгляд намётан образовывать точечную линию между хрусталиком, целиком и мушкой… Одна рука «пасла» спусковой крючок, указательному пальцу нужно было всего ничего, чтобы лечь на гладкий «язычок», другая легонько, но верно поддерживала цевье под стволом.

Я понял: передо мной не фальшивый боец, а вполне настоящий. Вон как уверенно обращается со своим средством убийства живых.

– Никакой я не агент, ишь чего выдумал! – открестился старик, когда я спросил в лоб, не является ли он часовым, поставленным в зловещем лесу на страже. – Я ж тута с рождения живу, батяня меня стрелять учил. На охоте без сноровки и чутья никак… Однако даже я не лезу дале положенного. Пробовал, бывало, едва ноги унёс! Парень, те ж человеческим языком сказано, не ходи далеко в лес.

– Я же не знал, что там…

– Теперича узнал, даж поболе, чем надобно. Уходи отсель и забудь, аки страшный сон. Не принуждай жалеть, что я тя вывел оттель, из лап черноты утянул…