«Да, помогу. Только учти, тот, кто однажды попал сюда, пройдя сквозь туман, и затем уходит обратно, больше не придёт второй раз сюда же, если пройдёт той же дорогой. В одну реку дважды не…»

«Ты был там?!»

Я удивляюсь не на шутку.

«Был, – как ни в чём не бывало спокойно отвечает Мираж, – и, пожалуй, смогу за туман уйти снова. Здесь я исполнил своё предназначение. Так что отправимся вместе… Но мы не сможем попасть в один и тот же мир, нас неминуемо разбросает по разным. Повлияет разница в сознаниях и уровнях восприятия…»

С жадным интересом я спрашиваю у него, куда бы он хотел отправиться? Он говорит, что отправится в мир, где вечно царит летнее утро и воздушные башни такие высокие, что их вершины уходят в космическую даль.

Услышав такое, я даже не нахожу, что сказать. Ничего себе у муравья планка высока!

Затем он неожиданно сообщает, что у него для меня бонусный подарок, кое-какая информация, он уже «перелил» её мне в память, и данные потом всплывут по мере необходимости.

Я опять не нахожу, что сказать по поводу. Только банальное «Спасибо, коллега…», но ему в радость моя лаконичная благодарность, я чувствую эмоцию, и она – удовольствие.

Мы прилетаем на юг, планируем над красным источником – другие крылатые смотрят нам вслед, но догонять не пытаются, – и, набирая скорость, с разгону бросаемся в бескрайнюю белизну, окутывающую гору с той стороны.

Мой страх высоты бесследно растаял в небесных облаках, и я восхищённо, переполненный ощущениями безграничности и эйфории, кричу:

– ЙУХУ-УУУ!!!

Вспоминая, как это приятно – говорить, передавать эмоции и мысли вслух.

Когда я замолкаю, захлебнувшись ветром, Мираж сообщает, что пора расставаться.

«Не навсегда, ещё свидимся! – Благодарно глажу его по спине ладонью. – В дороге не прощаются!.. Ты только верь в это, друг!»

«А то! Свидимся, обязательно…»

Туман как молоко; стоит лишь попасть в него – и утонешь, чтобы вынырнуть уже не здесь и не сейчас…

Загадочный и невероятный Мираж сбрасывает меня вместе со всеми моими пожитками резким движением туловища и уходит вправо, по наклонной траектории, а я падаю, падаю с огромной высоты, погружаюсь в белоснежную пропасть…

Покидая то ли дивный сон, то ли альтернативную реальность, где рождённые ползать невероятно вымахали в размерах, создали собственные цивилизации, обладали разумом и даже обретали крылья, чтобы полететь! Как многообразна и непредсказуема жизнь!..

Не знаю, с чего бы это я настолько растрогался, но в эту минуту я будто становлюсь другим, на краткий миг уходят злость и неопределённость, все тёмные стороны во мне затмевает свет.

Кратковременный нечаянный «отпуск» подошёл к концу.

А мой путь снова уводит в туман. Скоро станет совсем непроглядно. И когда я вынырну, вокруг снова…

* * *

…Я прислушиваюсь и различаю шум реки, распознаю, что далеко с юга донёсся рык мутанта, определяю, как шелестит листва на ветру, а вон там потрескивает аномальная изменка.

На северо-востоке клубится густой, таинственный туман.

Приближаюсь и стою перед ним, раздумывая, стоит ли в него соваться, или всё же реку форсировать. Клубящаяся дымка завлекает окунуться в неё, будто суля избавление от чугунных дум, обретение вечной лёгкости и бесцельности. Но я не тороплюсь, прислушиваюсь к сигналам, которые улавливает внутренний «радар». Наконец, покончив с колебаниями, делаю первые шаги. Молочный дым толстенным одеялом укрывает больную землю.

Как только я вхожу в туман, на уши давит непривычная тишина. Словно смотришь фильм, и пропадает звук. Я не слышу даже звука своих шагов. Камушки, брошенные на пробу, улетают в белую муть, и я опасаюсь, что прогляжу какую-нибудь ловушку, потому что плотная завеса не пропустит эффект срабатывания ИФП.

Туман обступает меня, наваливается, как живой, но страха нет, потому что ясно знаю, куда идти. Изредка отдельные звуки всё же просачиваются, например, один раз я слышу шум реки, другой раз, при срабатывании изменки, раздаётся громкий хлопок. Вдобавок на меня полыхает жаром… Так или иначе, я довольно скоро теряю ощущение того, сколько иду и далеко ли отклонился от выбранного азимута.

Постепенно, пробыв в тумане довольно долго, я всё же начинаю различать в нём разного рода звуки. Просто они проходят сюда искажённо, примерно на одном уровне громкости, а потому все сливаются воедино, замирают в пространстве на какой-то срок, словно затвердевая в нём. Поэтому мозгу требуется приспосабливаться, чтобы наловчиться разбирать коктейль из этих звуков по ингредиентам и каждый из них верно опознавать. Туман действительно впитывает в себя мысли, уносит тяготы, позволяет мне просто идти моей дорогой, и всё, отбросить сомнения и опасения.

Позже, присев наземь, я немного отдыхаю и подкрепляюсь. Туман движется, и плотность его в одном фрагменте может периодически варьироваться. За этим интересно наблюдать, содержится в зрелище что-то завораживающее; так же заворожённо можно смотреть на огонь или на волнующуюся поверхность океана. В тумане восприятие меняется, со временем начинает казаться, что всё вокруг эфемерное, как во сне.

Мелькнула мысль разжечь костёр, но я отбросил её как никчемную. Показалось святотатством порождать огонь в окружающей волглой серости…

Зато спустя пару минут мне слышатся голоса. Сперва утробный, зовущий, приглушённый, голос бормочет тарабарщину на незнакомом языке. Я подскакиваю, ощерившись стволами, испуганно озираюсь. Но бессвязный голос умолкает, и теперь меня зовёт… мама?! Её голос не искажён, он естественен, отчётлив и узнаваем, именно так мама обычно меня и звала, и от этой настоящести меня пробирает страхом ещё сильнее, чем от фальшивой бредовости.

Окончив привал, я быстро шагаю сквозь туман дальше, напролом, наконец сообразив, что чем быстрее смотаюсь отсюда, тем лучше. А меня со всех сторон окружает шёпот… томный и нежный… это Маша, она мне ласково шептала… давно, в прошлой жизни…

Заорав, я бросаюсь бежать что есть сил! Голова адски болит, виски разламывает тупыми ударами. «Не беги!» – твердит инстинкт самосохранения, но сзади меня обдаёт чьим-то горячим дыханием. Испуганно я оборачиваюсь, чтобы стрелять, и вижу… что в нескольких шагах позади меня стоит мама.

Она улыбается и зовёт меня, протягивает руки ко мне, овеваемая плотной белёсой гущей, совсем настоящая, и это донельзя жутко. Менее страшно было бы, узри я уродливо искажённое подобие мамы… Я теряю ощущение твёрдой поверхности под ногами, но стараюсь заставить сознание абстрагироваться от голосов и ломлюсь вперёд на пределе реакции.

Напряжённый спринт длится не очень долго, и голоса преследуют меня по пятам, но вдруг туман заканчивается, и мигом всё пропадает, и глюки, и обескураживающая головная боль, я валюсь на траву, обессиленно глотая воздух.

Но отдыхать счастливится совсем чуть-чуть …