Рейган поиграл еще, но, как только он вернулся в Дом Эйзенхауэра, ему пришлось вернуться к стремительно развивающемуся Гренадскому кризису. Вице-президент Буш позвонил с отчетом: Комитет по чрезвычайным обстоятельствам одобрил операцию, которая не только защитит американских граждан, но вдобавок восстановит демократию и покончит с кубинским влиянием. Он говорил о полномасштабной интервенции и свержении гренадского правительства. Не колеблясь и не задавая вопросов, Рейган дал согласие.

«Если мы начнем действовать, – сказал он Бушу, – то надо сделать все возможное».

Субботним вечером, когда Рейган уединился в комнате, что когда-то была спальней президента Эйзенхауэра, он всецело надеялся выспаться. Не удалось. В два часа двадцать семь минут президента разбудил Макфарлейн, который принес ужасное донесение: террорист-смертник взорвал штаб морской пехоты в США в Бейруте. Это было одно из самых кровавых нападений на военные позиции Штатов и тяжелейшая трагедия в истории корпуса морской пехоты.

Ошеломленный президент понимал, что должен немедленно вернуться в Вашингтон. Встречавшие Рейгана были поражены, каким неожиданно разбитым он казался. Рейгану было семьдесят два, однако он всегда выглядел энергичным. На следующий день в сообщении на страницах «New York Times» говорилось, что он был похож на «осажденного».

«Очевидно, что прошедшие семьдесят два часа сказались на президенте. Изможденный и безучастный, даже старый, впервые за все время на посту президента, он шагнул из вертолета на траву Южной лужайки Белого дома и потянулся за зонтом – шел проливной дождь. Было восемь тридцать утра. Шесть часов назад президента разбудили с первыми известиями о жертвах в штабе морских пехотинцев».

Когда президент заговорил с репортерами, он взял за руку жену, словно искал поддержки. На лице первой леди отражались тревога и боль, причем не только из-за взрыва в Ливане, но и из-за субботнего происшествия в Национальном гольф-клубе Огасты. Сегодня мистер Рейган признал, с какой болью он обзванивал семьи погибших, чтобы рассказать о трагедии. «Не могу представить ничего хуже моей работы и звонков, которые я был вынужден сделать», – произнес он дрожащим от эмоций голосом.

Именно в таком состоянии президент Рейган с головой окунулся в срочные совещания с командой советников по вопросам национальной безопасности. Взрыв в Ливане нанес еще один тяжелый удар Штатам. Многие американцы загорелись желанием постоять за себя и продемонстрировать свою мощь.

Рейган уже одобрил вторжение на Гренаду, однако окончательный приказ пока не отдал. Еще оставалась возможность передумать, провести лишь эвакуацию американских граждан. На этом настаивали премьер-министры Гайаны, Белиза и Багамских Островов. Советники поинтересовались у Рейгана, изменил ли он свое мнение по поводу операции на Гренаде из-за ситуации в Бейруте. Он ответил, что напротив, это лишь укрепило его решимость. «Если вчера это было верное решение, – сказал Рейган, – то оно верно и сегодня».

Гренада – выступающий кончик подводного вулкана, который расположен в ста милях севернее южноамериканского побережья. Это островок всего лишь десять миль в ширину и двадцать одну в длину, примерно одного размера с островом Мартас-Винъярд. Население Гренады едва ли насчитывает сто тысяч человек. Очаровательные городки, например Виктория и Гранд-Рой, выходят к морю сквозь рощи гуавы, кешью и мандаринов, где живут обезьяны, древесные лягушки и летучие мыши. В столице, Сент-Джорджес, яркие колониальные домики смотрят на лазурную гавань. Местные любят говорить, что живут «южнее рая, севернее печалей».

В 1843 году британский торговец привез на Гренаду мускатный орех. Растение так хорошо прижилось, что по сей день остров выращивает и продает треть всего мускатного ореха в мире. Гренада экспортирует корицу, имбирь, гвоздику, ямайский и черный перец, а также куркуму. Такое количество специй как раз подходит по духу стране, чье население стремится к лирике и известно своим колоритом и страстью.

Более столетия Гренада была спокойной британской колонией, однако в начале 1951 года ее парализовала всеобщая забастовка. Главный организатор забастовки, Эрик Гейри, радовал толпы едкими нападками на мулатов среди аристократии, а когда британцы провели выборы в местный парламент для самоуправления страны, Гейри создал политическую партию и привел ее к победе. Он правил Гренадой почти четверть века, добился ее независимости (однако страна осталась частью Британского Содружества Наций), а также стал одной из самых странных личностей в истории британского колониализма.

Гейри фальсифицировал выборы, запугивал прессу, крал государственные деньги и натравливал на критиков тайную полицию под названием «Банда мангустов». Он также был сектантом, мистиком, розенкрейцером и самопровозглашенным мастером обеа – африканского колдовского культа, относящегося к вуду. Годами Гейри пытался убедить ООН исследовать НЛО, Бермудский треугольник и прочие «странные и необъяснимые сверхъестественные феномены, что продолжают удивлять и пугать людей».

Однако, пока Гейри старел и все больше увязал в своем потустороннем мире, вокруг него крепло новое поколение. В Тринидаде и Тобаго возникло военизированное движение за власть черных, которое вскоре распространилось по всем странам Карибского бассейна. Ямайские избиратели привели к власти социалиста Майкла Мэнли. В университетах США и Британии студенты из Гренады присоединялись к движениям против южноафриканской расовой сегрегации и американских действий во Вьетнаме. Некоторые вдохновлялись «политикой идентичности» и жесткой критикой империализма, которую слышали от радикалов подобных Малкольму Иксу, чья мать была из Гренады. Другие принимали точку зрения Че Гевары: левые партии должны захватить власть силой, а не починяться общепринятым политическим нормам.

В семидесятых годах в Сент-Джорджесе собралась группа прогрессивных молодых людей. Они создали движение «Нью-Джуэл» и начали проводить кампанию против Гейри. Некоторые из них недавно вернулись из Лондона, например, высокий бородатый Морис Бишоп, выпускник правового факультета, и Бернард Корд, экономист радикальных взглядов, который написал влиятельную статью под названием «Как в британской образовательной системе принижают детей из Вест-Индии». Гейри называл их «безответственными мятежниками, политическими неудачниками, понаехавшими из-за границы… возбужденными и потными, орущими „Власть народу!“».

Несколько лидеров «Нью-Джуэл» получили места в парламенте. Среди них был и Бишоп, чья харизма быстро сделала его излюбленным представителем партии. Бишоп считал работу парламента неудовлетворительной, и был прав. Парламент собирался редко. Когда же это случалось, то первым делом все пытались друг друга перекричать, а затем голосовали в пользу решений Гейри. Окончательно разочаровавшись, лидеры «Нью-Джуэл» взяли уверенный курс на политику левого толка. Корд и его не менее воинственно настроенная жена Филлис толкали партию к ленинизму.

Эта смесь – очевидная невозможность демократических перемен и растущий радикализм «Нью-Джуэл» – привела Гренаду к новой эпохе. Одиннадцатого марта 1979 года Гейри вылетел в Нью-Йорк, чтобы обсудить «космические феномены» с Генеральным секретарем ООН Куртом Вальдхаймом.