Он даже не пытался вернуть дневник. Он мог бы это сделать. Они все были людьми. А Уорик, кажется, был богом на этой Земле. Вот только дневник ничего для него не значил, почему его пропажа должна заботить Уорика? Я была избалованной дурой, которую все оберегали. В этом мире нельзя никому доверять или выказывать эмоции. Здесь царят свирепость, жестокость, безжалостность.

Я считала, что усвоила урок в Халалхазе, – никому не верить, быть такой же дикой, как и они – но нет. Я подпустила всех близко к себе. Я им доверяла. Меня охватила злость, избавив от любых других чувств.

– Хочешь что-то сказать, принцесса? – спросил Уорик, барабаня пальцами по столу. – Так скажи, черт тебя возьми.

Я молчала, ярость внутри лишь набирала обороты.

Уорик низко зарычал и медленно повернулся ко мне лицом, выпрямившись во весь рост. Думал, что может запугать меня. Я напряглась и сжала руки в кулаки.

Он мог мне сказать миллион жестоких вещей, и я, возможно, не сломалась бы. Но легкая ухмылка на его лице, самодовольство унижали мой гнев. Словно он говорил мне: «Как мило ты злишься».

Я закричала и резко подорвалась. Я врезалась в стену мышц, мой кулак попал ему в подбородок, рассекая губу.

Рука запульсировала от боли, но это лишь придало мне большей ярости. Я зарычала и снова врезалась в кость Уорика – звук хруста костей достиг моих ушей. Уорик, спотыкаясь, направился к комоду.

Он ухмыльнулся шире и провел языком по разбитой губе, слизывая кровь.

– Лучше? – прорычал он, в его глазах горел огонь.

– Ни на йоту.

– Хорошо.

Уорик наклонился ко мне, оказавшись быстрее. Он врезался в меня, и мы оба упали на пол. Инстинктивно я заехала ему коленом в пах.

– Bazmeg, – простонал он и схватился рукой за яйца.

Я вылезла из-под него, но Уорик схватил меня за ногу и попытался уронить.

Я пнула его и избавилась от ботинка, тем самым вырвавшись из его хватки. Отбросив мой ботинок, Уорик вскочил и бросился ко мне. Я даже не пыталась уйти с его пути. Ярость сотрясала мое тело и нуждалась в освобождении.

Я хотела этого боя.

Адреналин и гнев пронеслись по моим венам. Мой кулак врезался в горло Уорика. Мужчина злобно ухмыльнулся и, обхватив меня руками, толкнул к двери. Головой я ударилась о дерево, спина горела. Уорик прижал меня к себе, раздвинув мои ноги. Я чувствовала его твердый и горячий член на своем животе и ощущала гнев мужчины, его отчаянную потребность.

– Я чувствую тебя, Ковач. – Уорик прижался ко мне сильнее, кровь текла по его подбородку, капая на мои губы. – Ты борешься с желанием: трахнуть меня или убить. – Он потерся об меня: я была возбуждена, желала, чтобы он вошел в меня.

И он это знал. Моя ярость усилилась.

– Я выбираю последнее, – прошипела я и врезалась лбом в его нос.

Уорик закряхтел и отшатнулся – он потянулся руками к лицу, дотронувшись до свежей крови. Он посмотрел на меня, его глаза потемнели.

В этот раз мне удалось увернуться от его захвата.

Его призрачное присутствие кружило вокруг меня, задевая руками мою кожу, проникая в самую душу. Ноги подкашивались, а глаза закрывались от сильнейшего экстаза. Невероятной агонии.

Я не могла найти различий между призрачным Уориком и реальным. Их влияние на меня было одинаковым.

Это как если задеть самый чувствительный нерв.

Порочно.

Интимно.

Агрессивно.

Мне негде было спрятаться. Он касался каждой клеточки моего тела, поглощал каждую частицу меня. Это ощущение было настолько острым, что я больше не ощущала своего тела. Хватило лишь секунды, и стон сорвался с моих губ. Я была близка к финалу. Но знала, что эти ощущения будут непохожи на обычный оргазм. Когда дело касалось нас, о нормальности не могло быть и речи.

Уорик завладел мной, утопил меня. Держал в плену.

«Черт возьми, нет».

Ослепляющая ярость пронзила меня. Монстр вырвался на свободу.

– Отвали к чертовой матери! – рыча, выплюнула я.

– Я могу дать, но не могу взять, принцесса?

Уорик стоял напротив меня, но призрачный, он обдавал дыханием мою шею. Проделывая со мной то, что когда-то сделала я с ним.

Я бросилась на реального Уорика. Он попытался схватить меня, но я сильно ударила его в грудь.

– Придурок! – прорычала я. – Ты самовлюбленный мстительный предатель и ублюдок!

– Да, все верно, и не только такой.

Он качнулся и попытался ударить меня в подбородок, но лишь слегка задел его. Я почувствовала вкус крови и нарастающий синяк на моей челюсти. Сила бушевала в моих венах, превращая меня в животное. Пригнувшись, я намеревалась пнуть его ботинком под колено. Но Уорик схватил мою ногу, сорвал ботинок и бросил его на пол ко второму.

Я заехала ему ногой в бедро, отбросив мужчину в комод – лампа упала на пол, разлетевшись вдребезги.

– Ты бесхребетный!

– Бесхребетный? – фыркнул он, оскалившись, поднимаясь и выпячивая грудь.

– Ты позволил той банде людей сбежать, – издевалась я, убирая волосы с лица, – печально известная легенда, волк, не кто иной, как трус!

– Ты уверена в том, как меня назвала?

– О, прости, я не преклоняюсь пред тобой, как все здешние шлюхи? – выплюнула я, ярость затмила мой взор и разум. – Может, позвать сюда Рози, уверена, она потешит твое огромное эго.

Я кивнула на его член.

– Ревнуешь, Ковач?

– С чего бы? – продолжала я. – Это у меня есть фан-клуб, помнишь? Ты не единственный, с кем я приятно проводила время.

Его глаза цвета морской волны потемнели, он выпрямился, казалось, щелкнул переключатель. Со смертоносной опасностью он приближался ко мне. В крови бурлил адреналин, жар охватил мое тело.

Выдернув нож из чехла, я жаждала, когда он подойдет достаточно близко, чтобы я могла нанести удар. Мне нужна его боль… его кровь. Уорик увернулся от ножа, пытаясь выбить его из моей руки. Развернувшись, я набросилась на мужчину, кончик лезвия полоснул его по боку, разрезав футболку и плоть. Ноздри Уорика вздулись от гнева, когда он увидел, как кровь пропитала ткань, поблескивая в тусклом свете.

– Думаешь, я не смогу тебя убить?

Уорик стиснул зубы.

– У тебя был шанс. – Я в очередной раз увернулась от него. – Я говорила. Никогда не смей угрожать мне, если не хочешь, чтобы я выпотрошила тебя.

– Попробуй, принцесса.

– Считаешь, не смогу? – Я скривила губы. – Возможно, я единственная, кто может тебя убить. Ты жив благодаря мне.

Ярость исказила его лицо, жестокие слова правды ударили его наотмашь.

Уорик оскалился, и это стало для меня последним