Пройдя по тропинке, я поняла причину гнева Эша.

– Ты взорвал мой чертов мотоцикл! – Эш указал на разлетевшиеся обугленные куски металла, пламя охватило ветви вокруг.

– Мне нужен был отвлекающий маневр.

Уорик пожал плечами и перекинул ногу через сиденье своего мотоцикла. Свое оружие он повесил на спину, как предупреждающий противников флаг.

– Ты не мог взорвать его мотоцикл? – Эш указал на Мэддокса, который хрипел у его ног, казалось, его вот-вот стошнит.

– Нет. – Двигатель ожил, Уорик перевел взгляд с Эша и пронзительно посмотрел на меня, словно знал, что мы целовались с Эшем.

Он развернул мотоцикл и остановился рядом со мной.

– Запрыгивай, – рявкнул он.

Я хотела ответить «нет» и ударить его по лицу, но села, зная, что в этом нет никакого смысла.

– Подожди. – Эш замахал руками, я прижалась к спине Уорика. – А я на чем поеду?

– Прижми его к себе. – Уорик приподнял брови и кивнул на Мэддокса. – Садись за руль. Кажется, его вот-вот стошнит.

– Ты действительно ублюдок, – усмехнулся Эш, качая головой.

– Это действительно так.

Уорик подмигнул ему и рванул с места.

Он не шутил. Так было во всех смыслах: в переносном и буквальном.

Когда мы поехали по грунтовке, я снова почувствовала, что за нами следят, и повернула голову в сторону. Я чувствовала взгляд темных глаз-бусинок из глубин леса. Тот, кто за нами следил, был умен, он понимал, что его превосходят численностью. Выжидал, чтобы нанести удар. Но мне казалось, что мысли Калараджы проникают глубоко в меня.

«Я приду за тобой… я всегда добиваюсь своей цели».

* * *

Мотоцикл черным жеребцом мчался сквозь ночь, а наши волосы развевались на ветру, как гривы. Температура упала, и я прижалась к Уорику. Я искала тепла, и мне пришлось бороться с желанием, чтобы не прильнуть к нему, как кошка. В груди трепетало каждый раз, когда я вдыхала его насыщенный древесный аромат. Уорик стал для меня домом.

Я ненавидела его.

Нет, я хотела ненавидеть его. Сильно. Но, даже если не учитывать нашу связь, я чувствовала этого мужчину каждой клеточкой своего тела.

Я не спрашивала, как он нашел нас или откуда узнал, что мне нужна помощь. Я и так все понимала. И в глубине души осознавала, что, если бы он был в беде и я почувствовала это, ничто не помешало бы мне его найти.

Эш и Мэддокс следовали за нами, два мотоцикла въехали в город, привкус нищеты осел на языке. Меня обдало знакомым запахом, рассказывающим о суровой жизни Диких Земель. Дым от фабрик густым туманом висел в воздухе. Граффити покрывали ветхие здания, возвышающиеся по обе стороны от нас.

Я была готова всадить пулю в лоб любому. Город был полон разврата и опасностей для тех, кто искал неприятности в эти колдовские часы перед рассветом.

И сегодняшний вечер не был исключением.

Хлоп!

Послышались крики и вопли, я резко повернула голову и увидела фигуры на лошадях, появившееся с боковой улицы. Банданы и шляпы закрывали их лица. Они нацелились в нас, словно отряд ковбоев.

Черт. Внутри все сжалось от ужаса, я узнала эту группу, и сегодня их было больше, чем в прошлый раз. Воспоминание о нашей с ними стычке всплыло в моей голове.

Всадники апокалипсиса. Гончие. Банда воров, готовых перерезать горло любому ради денег. У них нет совести или сомнений. Любой проходящий мимо считался их добычей, и они взимали плату, отбирая либо вашу жизнь, либо опустошая карман.

– Kurva anyád[25], — выплюнул Уорик, нажимая на газ. Он пристально посмотрел на Эша.

Пуля отскочила от здания и пролетела недалеко от моей головы, попав в обломки. Я отстреливалась, лошади галопом догоняли нас гораздо быстрее, чем я надеялась.

Уорик вывернул руль, мотоцикл с визгом полетел по другой дороге, Эш ехал за нами, Мэддокс прикрывал спину.

Бах! Бах! Бах!

Звуки выстрелов пронзили ночной воздух, эхом отражаясь от стен зданий. С каждым вздохом я готовилась, что пуля вонзится в мое тело.

Уорик сделал жест рукой и повернул голову к Эшу. Друзья понимали друг друга без слов, им было достаточно жестов.

Уорик кивнул Эшу, когда мотоцикл того поравнялся с нами. Эш кивнул в ответ и свернул в боковой переулок, в это же время мы развернулись в противоположную сторону, желая разделить и напугать банду.

Я повернулась, отстреливаясь от четырех всадников, трое других преследовали Эша. Я сжала ногами Уорика, страх охватил меня, я боялась, что эта ночь станет последней.

Пули отскакивали от мотоцикла, задевая мое тело, жар от металла обжигал. Уорик напряг мышцы. Я чувствовала, что он желает защитить меня, закрыть собой, словно он тоже боялся, что следующая пуля попадет мне в голову.

От приближающихся криков и цокота копыт по бетону я задрожала, паника сковала мое тело.

– Держись крепче, – прошипел Уорик через связь прямо мне в ухо, я крепко сжала его. Уорик резко вывернул руль влево, колеса мотоцикла заскользили по влажному цементу. Уорик спустил ногу на землю, чтобы удержать равновесие, и резко направил мотоцикл по другой улице, двигатель взревел. Всего через несколько метров трое мужчин выскочили из переулка прямо на боковую улицу.

От шока я вскрикнула, поняв, что это были те, кто последовал за Эшем и Мэддоксом. Они не поехали за ними, а просто сделали круг, чтобы нагнать нас и поймать свою добычу. Умно. Хитро. Словно они знали, что мы более важная цель, поэтому преследовали – казалось, мы притягивали опасность к себе, как песни сирен манят людей.

Лошади скакали галопом уже рядом с нами, одна поравнялась с мотоциклом. Гончий потянулся ко мне и схватил сумку. Вскрикнув, я изо всех сил старалась удержать равновесие на сиденье. В сумке могло бы быть что-то ценное: деньги, наркотики, то, что можно продать или обменять, но в моей сумке не было ничего ценного для воров в общепринятом смысле. Но для меня там была жизнь: Опи, Битзи и последнее, что сохранилось от моего отца. Его слова, мысли, письма и возможное знание того, кем я являлась.

Я не могла позволить забрать эту сумку.

Повернувшись к противнику, я спустила курок как раз в тот момент, когда он сорвал сумку с моего плеча. Бах! Пуля попала ему в бок. Мужчина дернулся, и стон вырвался из его груди, тело соскользнуло с лошади.

И врезалось в меня.

Я подавила крик, когда вес его тела потянул меня за собой на землю. Ударившись о камень, мои кости хрустнули. Мотоцикл опрокинулся. Мы втроем покатились