— И как?

— Ты действительно хочешь узнать? Приобретают компании, лицензии. Ебаный бумажный лабиринт. Зачастую их собственные юристы не могут разобраться. «Американские красители и химикаты». Ты знаешь, что они с «Фарбен» были вот так. — Он показал два сплетенных вместе пальца. — До войны. Во время войны. Делились патентами, и одна рука мыла другую. За исключением того, что во время войны не торгуешь с компанией противника. Неприлично все же. Поэтому деньги платят в другом месте — в Швейцарии, новой компании. Которая к тебе не имеет никакого отношения, за исключением того, что, как ни странно, в правлении — те же парни. И тебе платят независимо от того, кто победитель.

— Не очень порядочно, — сказал Джейк. — И ты можешь доказать это?

— Нет, но я знаю об этом.

— Как?

— Потому что я великий журналист, — сказал Томми, коснулся носа и заглянул в свой стакан. — Если смогу разобраться в бумагах. Ты думаешь, легко найти, кто чем владеет на самом деле? Не тут-то было. Все так запутано, но им именно это и надо. Но я знаю об этом. Помнишь Блаустейна из картеля? «Фарбен» был его детищем. Он сказал, что поможет мне. И все это где-то в Вашингтоне. Осталось только заполучить нужный документ. Его, конечно, нужно еще захотеть найти, — сказал он и поднял стакан, приветствуя всех коллег, танцующих в этой шумной комнате с женщинами из вспомогательного корпуса.

— Тогда что Бреймер делает в Берлине?

— Согласовывает признание вины. Помогает старым друзьям. Правда, продвинулся он недалеко. — Он улыбнулся. — Блаустейну нужно отдать должное. Подними шум и кто-нибудь да услышит. Черт, даже мы прислушиваемся через раз. В результате никто не захочет и близко подходить к «Фарбен» — сильно воняет. ВА учредила для них специальный трибунал. Они их тоже прищучат — вставят им по полное не хочу. Даже Бреймер не отмоет важных шишек. Он пытается свести программу денацификации на нет, толкает свои речуги, но на сей раз не сработает. «Фарбен» знают все. Боже, это же они построили завод в Аушвице. Кому хочется подставлять шею за таких людей?

— О чем ты? Речи? — спросил Джейк, начиная понимать, что Рон, в конечном счете, был прав. Томми сел на своего конька, и его понесло. Чем еще мог заниматься Бреймер?

— Ну, он делает что может. Речи — только часть. Никто в действительности не знает, что такое денацификация — где провести черту? — поэтому он продолжает долбить эту тему, и вскоре все вообще перестанут понимать, что к чему. Люди хотят домой, а не судить нацистов. На что, несомненно, и рассчитывают «Американские красители»: тогда их друзья смогут вернуться к работе. А не в тюрьму. Насколько я понял, он предлагает трудовые соглашения.

Джейк поднял голову:

— Трудовые соглашения?

— Патенты уже у них. Теперь нужно заполучить персонал. Никто не хочет оставаться в Германии. Вся страна, в конечном счете, отойдет коммунякам, и с чем тогда останемся мы? Проблема теперь в том, как их ввезти в Штаты. Госдепартамент исповедует странную идею о непредоставлении виз нацистам, но поскольку нацистами были все и армия намерена достать их всех, остается только одно — найти спонсора. Того, кто скажет, что им без них ну никак не обойтись.

— Типа «Американских красителей».

Томми кивнул.

— И чтобы доказать это, они подпишут контракты с Министерством обороны. Армия получит «высоколобых», «Американские красители» — жирный контракт на их найм, и все будут счастливы.

— Мы говорим о людях «Фарбен»? О химиках?

— Конечно. Они без труда впишутся в «Американские красители». Я говорил с одним из них. Он расспрашивал об Ютике.

— А кто еще? Кроме «Фарбен»?

— Любой. Ну, прикинь сам. «Американские красители» сделают все, что захотят военные, армия — их бизнес. Захотят военные специалиста по аэродинамике, они найдут ему применение, особенно если армия даст им контракт на эти аэродинамические трубы. Что, не знаешь, как это делается? Старая история.

— Ага, на новый лад. Работа для нацистов.

— Ну, все зависит от того, какую вонь скрывают их личные дела. Для Геринга никто работу искать не будет. Но большинство притихло. Номинально они нацисты. Страна-то была нацистская. Фишка в том, что они хорошие спецы. Лучшие в мире. Поговори с технарями из спецкоманд, у них на уме только одно — как бы их заполучить. Как будто разговор идет о девочках. Немецкая наука. — Он затряс головой и сделал еще глоток. — Какая страна, если только подумать. Ресурсов никаких. Делали все в лабораториях. Резину. Топливо. Единственное, что у них было — уголь, и посмотри, чего они достигли.

— Почти, — сказал Джейк. — И посмотри на это сейчас.

Томми усмехнулся:

— Ну, я не говорил, что они не сумасшедшие. А кто другой стал бы слушать Гитлера?

— Фрау Дзурис, — ответил сам себе Джейк.

— Кто?

— Никто — так, мысли вслух. Слушай, Томми, — сказал он, размышляя. — Ты что-нибудь слышал о том, как деньги переходят из рук в руки?

— Что, к немцам? Смеешься? Их не надо подкупать — они сами хотят уехать. А что? Ты уже видел здесь химические заводы с объявлениями о найме?

— Но тем не менее Бреймер набирает работников.

— Ну, может, немного, на стороне. Он из тех, кто не любит простаивать. — Томми оторвал взгляд от стакана. — А тебе зачем?

— У него должно быть много зеленых, чтобы ими так сорить, — не ответив, сказал Джейк. — Если ему что-то потребуется.

— Угу. — Томми уставился на Джейка. — Ты на что намекаешь?

— Ни на что. Честно. Просто вынюхиваю.

— Ты-то? Я же тебя знаю. Тебе ж насрать на «Фарбен», верно?

— Верно. Не беспокойся, этот материал твой.

— Тогда что ты из меня все вытягиваешь?

— Не знаю. По привычке. Моя мама всегда говорила: слушай — и что-нибудь узнаешь.

Томми рассмеялся:

— У тебя не было матери, — сказал он. — Такого не может быть.

— Была. Даже у Бреймера есть, — отшутился Джейк. — И, клянусь, она им гордится.

— Ага, он бы и ее продал, дай ему только денег на условное депонирование. — Он поставил стакан на стол. — Она, вероятно, заправляет тем чертовым загородным клубом, пока ее мальчик получает конверты в «Американских красителях». Это великая страна.

— Лучше не бывает, — охотно согласился Джейк.

— И я не могу дождаться, когда вернусь туда. И все выясню. Слушай, сделай мне одолжение. Если что-нибудь узнаешь о Бреймере, дай мне знать, ладно? Раз уж ты копаешь.

— Позвоню тебе первому.

— И не предъявляй мне счета. Ты у меня в долгу.

Джейк улыбнулся:

— Мне будет тебя недоставать, Томми.

— Меня и твоего больного зуба. Что он там, черт, затевает? — сказал он, кивая головой в сторону оркестра, барабанщик которого выдал дробь.