– Я чуть было не повесила трубку! – Это была Лавиния, любимый детский редактор Джессики, работавшая с агентством, прежде дававшим ей заказы. – Я слышала, что у вас ребенок! Поздравляю вас! Но я звоню не поэтому. Я хочу привлечь вас к новому фантастическому проекту. Еще одна книга о природе, но на этот раз она рассказывает о божьих коровках и жуках, которые пьют чай и стригут газоны. Это просто восхитительно, и вы идеально подходите для этой работы!

Сжав зубы, Джессика попыталась говорить так, будто она улыбалась:

– Как я рада вас слышать! Но, боюсь, что в данный момент я немного утомлена. – Она оглядела неприбранную кухню, где она стояла, и внезапно рассмеялась. Мысль о том, что она уложится в срок или сможет надолго сосредоточиться, чтобы изобразить что-нибудь по-настоящему забавное, действительно насмешила ее. – Честно говоря, Лавиния, я еще очень долго буду чувствовать усталость. Я стала мамой, и, как вы, вероятно, слышали, это в своем роде полная занятость! – Она опять засмеялась, на этот раз не так весело. Не потому, что кто-то оценил ее работу, ведь это было, как намекал Мэттью, всего лишь достойное хобби.

Казалось, Лавинию отчасти оскорбило замечание Джессики.

– Отлично, ладно, когда вам надоест быть аппетитной мамочкой, просто сообщите мне.

Она повесила трубку, а Джессика продолжала стоять, стараясь не завыть от мысли о том, что она всего лишь аппетитная мамочка. В такие дни, как этот, когда она ходила по дому, не снимая пижамы, с грязными волосами, Джессика чувствовала себя прозрачной, невидимой, как воздух, не от мира сего. Вернувшись в гостиную, чтобы положить на место телефон, она заметила свое отражение в оконном стекле и открыла рот от удивления, увидев себя во плоти.

Лилли вела себя очень спокойно, за что Джессика была ей благодарна. Они пережили еще один день.

Неделю спустя Джессика, проснувшись, прислушивалась к звукам утра, лаю собак, автомобильным гудкам и шуму ожившего бойлера. Мэттью в одиночестве стоял на кухне, ожидая, пока вскипит чайник. Ему нужно было с утра выпить чашку чая, чтобы не першило в горле, и немного поесть, чтобы поддержать себя в первые несколько часов. Дни летели один за другим, не было времени остановиться и подумать. Магнус отчитывал его за работу и за то, что он пару раз опоздал, скоро ему придется сказать правду и признаться, в каком кошмаре он живет. Это на самом деле был кошмар.

– Ты сейчас уходишь? – в проеме кухонной двери появилась Джессика, судя по выражению ее лица, она умоляла его задержаться хотя бы на минуту.

– Да, ухожу на встречу с клиентом, то есть еду на машине. Моему отцу он понравился бы, он строит дома, много домов. Я не могу опаздывать. Ты в порядке?

Джессика кивнула, словно стараясь убедить в этом их обоих.

Схватившись за руль «Эдит», Мэттью со скрежетом чуть-чуть приоткрыл окно, надеясь, что легкий ветерок разгонит застоявшийся воздух и поможет ему сконцентрироваться. Этого не произошло. У него темнело в глазах от проносящихся мимо нескончаемым потоком машин, едущих в противоположном направлении по дороге с двусторонним движением. Он провел пальцами по глянцевой брошюре, лежавшей на пассажирском сиденье, – проект его последнего клиента. Взглянув на картинку на обложке, он опечалился еще больше. На картинке была изображена машина, стоящая на подъездной дорожке, и женщина, машущая рукой из открытой двери, стоя вполоборота, она улыбалась годовалому малышу, которого держала на руках, обоим хотелось как можно быстрее вернуться в их совершенно новый, роскошный дом. Подпись под фотографией сулила спокойную и мирную жизнь, именно покоя ему не хватало больше всего. Пальцы задержались на чистой лужайке перед домом с качелями и брошенным футбольным мячом, от этого у него сжалось сердце и перехватило дыхание.

Он сделал глубокий вдох.

– О, Джесс! Джесс. Я не могу так больше. Не могу. – Горячие слезы сбежали по носу, оставляя полосы на лице. Так часто он не плакал с тех пор, как был мальчиком, хотя это было во второй раз за несколько недель. Он почти забыл о том, что такое плакать. Казалось, что он тонет, но, начав, он уже не мог остановиться. Смутившись оттого, что рыдает почти у всех на виду, он почувствовал себя еще хуже.

Он потер глаза, пытаясь сопротивляться потоку слез, но все было бесполезно.

– Я не могу так. Я больше не могу так. С меня хватит. Что, черт побери, происходит с ней! – Он с шумом хлопнул основанием ладони по рулю. – Проклятая неразбериха, и это так изнуряет. Я устал. – Он разговаривал вслух, сидя один в машине, слезы полились еще быстрее, слезы немного утихли после того, как он дважды сделал глубокий вдох, чтобы снять напряжение.

Джессика никогда не знала, каким будет новый день, до тех пор, пока не открывала глаза и не пыталась встать, но наступивший день был удачным. Джессика и Лилли только что вернулись из парка, они кормили уток и гонялись друг за другом, кружа вокруг дерева. И вправду приятный день.

Ее терапевт, доктор Бойд, был добрым и участливым, он подобрал для нее дозировку антидепрессантов и всегда был готов прийти на помощь и побуждал к тому, чтобы она связывалась с ним, когда бы ей ни понадобилось. Она обращалась к нему все реже и реже. Просто ей так часто приходилось повторять, как она себя чувствует, подробно рассказывая о том, какие мучения испытывает, занимаясь домашней работой, только для того, чтобы ей сказали, причем таким тоном, каким обычно разговаривают исключительно с пожилыми или немощными людьми, что, ну-ну, нужно держаться и что она в конце концов преодолеет кризис. Спираль депрессии, внутри которой она жила, высасывала из нее все силы и желание жить. Это были самые черные дни.

Три дня спустя после того, как Мэттью наблюдал Джессику в довольно стабильном состоянии, когда она общалась с ним как ни в чем не бывало, он вернулся домой, решив сделать ей сюрприз. Он улыбнулся, стоя у лестницы, когда она спускалась вниз, держа в руках охапку белья для стирки и Лилли.

– Правда? – спросила она.

– Правда. Все выходные, только ты и я. Большая кровать, еда в номер, огромный телевизор и никакого будильника, как ты к этому относишься? – Он улыбнулся, зная, что ему это нужно не меньше, чем ей.

Джессика ухмыльнулась, глядя на мужа.

– Мне кажется, это настоящее блаженство.

– Отлично. Потому что я обо всем договорился. Твои родители приедут сюда и позаботятся о Лилли, а мы с тобой поедем в Клайведен и немного побалуем себя.

– О, Мэтт! Ни в коем случае. Разве мы можем себе это позволить?

– Нет, не можем. Но нас спонсируют мои родители.

– Благослови их бог. Это будет чудесно, только я и ты. Мне не терпится поехать туда. – Нежно обняв его свободной рукой за талию, она крепко прижалась к нему. – Я правда с нетерпением жду этого.

– Прекрасно. Я тоже. А теперь пойдем собирать вещи, потому что мы уезжаем завтра утром! И не беспокойся о грязном белье и одежде, если не считать завтрака, когда ты будешь на публике, тебе много не понадобится. – Он подмигнул ей.