Затычка поддалась.

— Я была замужем трижды. Передряга — мое второе имя.

— И это исключительно твоя проблема. Ты выходила замуж. Может, выйдешь еще раз. Но со мной тебя ничего подобного не ждет. Я заранее устраняюсь от брачных уз.

Почему-то стало больно… не потому, что он не хотел жениться на ней — она больше никогда не пойдет по этой дорожке, — но от сознания того, что она неспособна на простые, нежные, ни к чему не обязывающие отношения, которые так легко завязывают другие женщины. На этот раз приходилось быть откровенной, но как это сделать, когда он близко?

Поэтому она, прежде чем заговорить, встала.

— Знаешь, все случившееся между нами, было единственным светлым пятном в моей жизни за последние несколько лет, но с какой точки зрения ни подходи, для меня это шаг назад. И огромный.

Рука, скользившая по ее ноге, замерла.

— Я не какой-то тип, которого ты сняла в баре, — заносчиво бросил он.

Она вышла из воды и завернулась в полотенце.

— Наверное, тебе трудно поверить, но я умею позаботиться о себе, и связь с тобой — не выход из положения.

— Не находишь, что уже немного поздно об этом говорить?

— Ты оказался соблазном, против которого я не смогла устоять.

Несмотря на комплимент, он казался мрачным как туча.

— И что хуже всего, я только сейчас сообразила, что мы испохабили чудесную дружбу.

— Глупости. Ничего мы не испохабили, — буркнул он, вставая. Вода лилась по бугрившимся мускулам его крепкого тела. — Вполне возможно быть и друзьями, и любовниками одновременно. Даже предпочтительно.

— Только не во вселенной Шугар Бет, — возразила предусмотрительно отходя как можно дальше. — По мне, так все или ничего, ваша светлость, и тот факт, что я стою здесь без трусиков всего четыре месяца спустя после смерти мужа, означает возвращение к прежним повадкам. — Ее голос дрогнул. — Что куда более угнетающе, чем ты способен вообразить.

— Но перед смертью он много месяцев лежал в коме. И судя по тому, что ты о нем рассказывала, вряд ли он хотел, чтобы ты весь остаток жизни провела в трауре.

— Ты не понял главного. Это вредно для меня.

— Неужели? А полчаса назад ничего другого тебе не нужно было.

Он отказывался понять, поэтому пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию.

— У меня имеется весьма неприятная тенденция путать секс с иллюзией влюбленности.

Мгновенно промелькнувшая настороженность во взгляде дала понять, что ей наконец удалось привлечь его внимание.

— Шугар Бет, неужели ты искренне веришь…

— Что начинаю в тебя влюбляться? Почему нет? Вспомни о моей немалой практике. И если этого недостаточно, чтобы ты поскорее смазал пятки, лично у меня едва хватает времени, чтобы натянуть мои кроссовки и пуститься наутек. — Она глотнула воздуха, чтобы набраться сил для последней фразы: — Поэтому между нами все кончено.

— Черта с два! — шумно вознегодовал он. — Я не один из твоих мальчиков для развлечения, Шугар Бет. Со мной нельзя играть! Ты не можешь выкинуть меня, как ненужную тряпку, только потому, что впала в очередную истерику.

— Похоже, ты так и не пожелал меня услышать.

— Не волнуйся, услышал. Каждое слово. И все это чушь собачья. Ты слишком привыкла к тому, что мужчины стоят перед тобой на задних лапках. Ну так вот, от меня этого не дождешься.

— Уверена, что твой мозг заработает с минуты на минуту.

Он обвязал бедра изношенным полотенцем, испортив великолепный вид.

— И не стоит так драматизировать.

— Позволь мне выразиться яснее. За свою жизнь у меня было много весьма болезненных и малоприятных отношений с мужчинами, и больше меня в эту ловушку не заманишь. Никогда.

— Согласен. Никакой боли. Только удовольствие.

— Ты либо глух, либо глуп как пробка.

— Перестань упрямиться.

Она туже закуталась в полотенце и зашагала к спальне.

— Если угодно разыгрывать из себя идиота, ради Бога, но эту длинную дорогу к газовой камере придется пройти одному. Наш так называемый роман окончен.

Она уже открыла дверь, когда до нее донесся тихий, но решительный голос:

— Это, дорогая моя, ты так думаешь.

«Вы бесцеремонно играли моими чувствами, мадам. Мне следовало бы посмеяться над собой, глупцом, принявшим все за чистую монету. Впрочем, я должен был с самого начала понять, чего ждать от вашей семейки».

Джорджетт Хейер. «Дьявольское отродье»

Райан подождал, пока помощница Уинни уйдет на ленч, прежде чем приблизиться к «Вчерашним сокровищам». Колокольчик над дверью жалобно тренькнул, когда он переступил порог. Уинни в одиночестве стояла у прилавка, рассаживая антикварных кукол в сплетенный из прутиков экипаж. Заслышав шаги, она подняла голову с заученно приветливой улыбкой на губах, но при виде мужа улыбка тут же исчезла. Это так взбесило Райана, что он проворно выставил в дверях табличку с надписью «Закрыто», запер замок и бросил на жену зловещий взгляд.

Она сделала крошечный, почти незаметный шажок назад. Прекрасно. Он устал быть постоянно на взводе.

— Я ожидаю партию товара, — сообщила она.

— Мои соболезнования.

— Сейчас неподходящее время, Райан. Если хочешь что-то обсудить, поговорим позже.

— Я действительно хочу кое-что обсудить. И не желаю делать это позже.

Настроение и в самом деле было хуже некуда: слишком много кофеина, слишком мало сна. Сейчас ему следовало сидеть за письменным столом, есть сандвич с ветчиной из кафетерия, просматривать стопки не прочитанных до сих пор отчетов и работать над сводным графиком прибылей и убытков, который он намеревался закончить три дня назад. Но он никак не мог сосредоточиться.

Прошло почти сорок восемь часов с того дня, как он повстречал Шугар Бет в ресторанчике, а Уинни и словом ни о чем не обмолвилась, хотя они уже дважды говорили по телефону. Он точно знал, что новости до нее дошли. Дик поспешил передать ему, что во вторник вечером «Сивиллы» слетелись на внеочередной совет. Жаль, что он не заглянул в «Джемайму» подлить масла в огонь. Прошел мимо, не зная, что Шугар Бет начала там работать. Говоря по правде, он почти не вспоминал о Шугар Бет с самого вторника. Слишком много места в его мыслях занимали претензии к Уинни.

Ее волосы вроде бы стали длиннее, чем он помнил, что было уж совершенным вздором, потому что она ушла из дому всего четыре дня назад. Крохотная, усыпанная блестящими камешками застежка скрепляла темные пряди с одного бока. Сейчас она казалась не старше Джи-джи, но выглядела куда менее невинной.

Он никогда не обращал особого внимания на ее одежду. Ее гардероб был стильным, консервативным, и на первый взгляд платье-саронг цвета слоновой кости казалось именно таким. Он наверняка видел его на жене и раньше, но почему никогда не замечал, как откровенно оно льнет к телу? Уинни всегда жаловалась, что у нее чересчур короткие ноги, но даже без смехотворно сексуальных босоножек на высоченных каблуках с открытыми мысками они были более чем длинны — на его вкус, разумеется. Достаточно длинны, чтобы обвиться вокруг его бедер.