Нарбиндел – Бернардин Рибейру в период ухаживания за Лукресией Гонсалвеш в Синтре.

Тажбиан – Себаштиан Диаш Загалу, возлюбленный Амбросии Гонсалвеш, на которой в конце концов женился.

Бимардер – Бернардин Рибейру периода любви к своей двоюродной сестре Жуане Тавареш Загалу, которую он впервые увидел в Синтре.

Круэлсия – Лукресия Гонсалвеш, оставленная Бернардином ради Жуаны Тавареш Загалу.

Ромабиза – Амбросия Гонсалвеш, вышедшая замуж за Себаштиана Диаша Загалу.

Аония – Жуана Тавареш Загалу, дочь Саншу Тавареша и тетки Бернардина доны Инеш Алвареш Загалу. Девушка была похищена влюбившимся в нее королем Мануэлом, а впоследствии, по просьбе придворного Гашпара Гонсалвеша, стремившегося отомстить за оставленную Бернардином Рибейру сестру, насильно выдана замуж за Перу Гату (в романе Филену или Орфилену).

Инеш, или Эниш – дона Инеш Алвареш Загалу, жена Саншу Тавареша, воспитательница дочери короля Мануэла инфанты доны Беатриш.

Белиза – Изабел Тавареш Загалу, дочь Саншу Тавареша и Инеш Тавареш Загалу, знаменитая дама из Алентежу, возлюбленная короля Мануэла. Умерла в Синтре при рождении дочери.

Ламентор – Мануэл Тавареш, сопровождавший в Синтру свою сестру Изабел Тавареш.

Старый рыцарь, который жалуется, что у него похитили дочь, – Саншу Тавареш.

Фабударан – барон де Уфа – прозвище, данное при дворе Гашпару Гонсалвешу, алкайду Синтры, занимавшемуся сводничеством при короле Мануэле.

Филену или Орфилену – Перу Гату, женившийся по приказанию короля Мануэла на Жуане Тавареш Загалу.

Отшельник – Гашпар Диаш Загалу, капеллан инфанты доны Беатриш и дядя Б. Рибейру. После замужества Жуаны Загалу поэт удалился от двора и жил у дяди.

Арима – дочка, родившаяся у доны Изабел Тавареш. Сама дона Изабел удалилась в монастырь в Удивелаше, где и умерла молодой.

Авалор – Алвару де Атаиде, незаконный сын дона Алвару Португальского.

Гудиву – Диогу Гомеш Загалу, двоюродный брат поэта.

Обездоленная девица – дона Гиомар Коутиньу, дочь старого графа де Мариалва, самая богатая наследница Португалии. Однако король Мануэл не разрешал ей вступить во владение наследством, пока она не вышла замуж за его сына инфанта дона Фернанду.

Молодая девушка – дочь Бернардина Рибейру и его двоюродной сестры Жуаны, впоследствии удалившейся в монастырь в г. Эштреможе.

Дама былых времен – дона Жуана Диаш Загалу, мать поэта, которой отдали на воспитание его дочь и которая рассказывает ей историю отца и его друга. (Braga Teoflo. Bernardim Ribeiro e a Exegese da Menina e Moça. //Ribeiro Bernardim. Historia da Menina e Moça e Declaraçao das Saudades. – Porto, 1971. – P. 33–36).

C. 73…если вы хотите проехать через этот мост. – Поединок странствующего рыцаря с другим рыцарем, охраняющим мост, – обычная для рыцарского романа сцена, хотя восходит она, вероятно, к тому, что на больших дорогах попадались разбойники, требовавшие с путешественников денег. Бернардин всячески подчеркивает абсурдность поединка Ламентора с охранявшим мост рыцарем.

С. 75…та самая переправа – То есть переход от жизни к смерти.

С. 78…обычай под угрозой суровых наказаний был запрещен. – Указами от 1383 и 1386 гг. в Португалии было запрещено рвать на себе волосы в знак траура под угрозой штрафа или запрета погребения покойника до восьмого дня после смерти.

С. 81…не нашли лучшего лекарства от любви, чем изгнание. – Во II части романа это изгнание будет характеризоваться как вполне добровольное.

С. 82…Наденьте на меня другую рубашку. – М. де Лурдеш Сарайва видит в этих словах намек на иудаистский обряд облачения покойника в полотняную рубашку.

…и отерла рукавом рубашки его слезы. – Рукав рубашки (на самом деле не столько сам рукав, сколько пристегивающаяся к нему широкая оборка) – проходящий через весь роман лейт-образ, символизирующий связь любви со смертью. В дальнейшем Аония при виде сражающегося с быком Бимардера набросит рукав рубашки себе на голову, а при посещении больного Бимардера в пастушьей хижине оставит рукав своей рубашки ему на память.

С. 83. Потом Аония стала говорить со скорбью в голосе. – Обряд оплакивания и погребения Белизы нельзя назвать ни католическим, ни иудаистским, и относительно его трактовки ведутся споры.

С. 84…к мосту подъехал рыцарь. – Здесь начинается история Бимардера и Аонии.

…по поручению дамы, которая его любила. – Сторонники иудаистской теории образности «Истории молодой девушки» считают, что разрыв Бимардера с Акелизией-Круэлсией и его любовь к Аонии символизируют отказ нового христианина от насильно навязанного ему католичества и возвращение его в лоно иудаизма. Имя оставленной Бимардером девушки в феррарском издании – Акелизия. В эворском издании ее зовут Круэлсия.

С. 86. А в землях, откуда они прибыли, было принято. – Согласно обряду испанских евреев, женщины целовали руку покойного до обряда очищения, мужчины – после очищения и надевания на него туники. Описанный Бернардином обряд не совпадает с иудаистским.

С. 88…уселся под ясенем. – Относительно ясеня см. коммент. к с. 71.

С. 90…нужно ему изменить и имя. – Перемена (христианизация) имени – обычная для новых христиан практика.

С. 91. Бимардер (я только что горел – порт.) – В феррарском издании Бимардер, в эворском – Бимнардер. Э. Маседу возводит «огненную» символику этого имени к кострам инквизиции.

С. 92…ведь только сегодня ты пленился плачущей девицей. – Образ тени, неоднократно являвшейся Бимардеру, является одним из самых загадочных в романе, а ее слова означают бессмысленность сопротивления судьбе.

С. 93…он уже был почти мертв. – О символике гибели коня см. во вступительной статье.

…хижина с крышей из пробкового дерева. – На самом деле крыши крестьянских домов в Португалии никогда не делались из пробкового дуба.

С. 94…могло бы показаться, что столь мудрые слова были сказаны не им. – Действительно, слова старого пастуха имеют глубокий философский подтекст, однако пока комментаторы не выдвинули сколько-нибудь убедительного его толкования.

С. 95…где-нибудь переменить одежду и наняться к нему в помощники. – Темы переодевания и изменения человеческой судьбы часто встречаются в ренессансной литературе, в том числе и в португальской (например, в пьесах «Амфитрионы» и «Филодему» Камоэнса).

С. 96…у этих песен было еще одно достоинство. – Возможно, что далее Бернардин излагает своего рода манифест буколизма, основоположником которого в португальской литературе был именно он.

С. 97…встретимся нарочно, чтобы поговорить об этой истории няни. – Возможно, это реликт первоначального авторского замысла о создании своеобразного трагического Декамерона, сборника историй трагической любви (подобно «Темным аллеям» Бунина).

С. 100…он начал напевать. – Далее приводится вилансете (вариация на тему, предложенную в трехстрочном эпиграфе), написанная так называемой большой, т. е.