— Наверное. — Я усмехнулся. — Так или иначе, эксперимент завершен. И я понимаю, что тебе вообще плевать — но я все-таки спрошу: а ты не считаешь все это одним большим скотством?

— Считаю, Антон. И нет, мне не плевать. — Гримнир нахмурился и опустил голову — будто и правда не хотел встретиться со мной взглядом. — Как я уже говорил — я не Алекс Романов. Если тебе интересно, он уже давно позаботился о… материальной награде для всех участников. Но это ведь не компенсирует…

— Не компенсирует. Даже мне не компенсирует, а вот ему, — Я кивнул в сторону Сивого, — тем более. Денег-то у него и так навалом.

— Да, и поэтому для того, чтобы привлечь в игру такие серьезные… образцы, понадобилось нечто куда более ценное, — вздохнул Гримнир.

Наживка в виде бессмертия, которую мы все заглотили — хоть каждый и по своей собственной причине.

Образцы. Мне на мгновение захотелось схватить Гримнира за шиворот и бросить в вулкан… Наверняка новорожденный дракон не откажется подкрепиться плотью телесного воплощения кого-то-там.

— Ты ведь понимаешь, что если бы вы все с самого начала знали, что вот это, — Гримнир стукнул кончиком посоха по мечу в руках Сивого, — подделка, фикция — вас обоих бы просто здесь не было? Как не было бы и остальных. А без истинных эмоций — без страхов, без всех ваших сомнений, без злости, без поступков, которые вы совершали, веря в неизбежность и подлинность их последствий… Этот мир стал для вас настоящим, Антон — и стал настоящим благодаря вам. И без жертв, которые тебе пришлось принести, без выбора… Без выбора дракон родился бы жалкой ящерицей.

Да уж… Ящерица-то вышла на славу. С такого расстояния я не мог толком оценить размеры могучего чешуйчатого тела, выползавшего на неровно обломанный край скалы — но оно явно уже стало поистине огромным.

И продолжало расти.

— Тут не поспоришь, — вздохнул я. — Но что же будет дальше? Теперь, когда все закончится?

— Система завершена. И только что получила свою мастер-программу. Ведущий алгоритм… Владыку. В общем, его. — Гримнир снова указал на дракона. — И игроки здесь больше не нужны.

— Она закроется? — догадался я.

— Да, Антон. И вернуться ты уже не сможешь. — В голосе Гримнира вдруг прорезалось какое-то странное веселье. — Но разве это важно?

Дракон расправил огромные крылья, взмахнул ими несколько раз, будто пробуя на ощупь воздух, сделал несколько неуклюжих шагов по камням, разгоняясь…

И взлетел.

И на мгновение показалось, что я лечу вместе с ним — такая меня вдруг окутала легкость.

— Нет, — улыбнулся я. — Это уже совершенно неважно.

— Тогда ты и правда все понял, Антон. А значит, я здесь больше не нужен.

Гримнир коснулся пальцами широкополой шляпы, прощаясь — и исчез.

А мы с Сивым остались стоять над огненной бездной. Двое сильнейших в мире, который сгорел и возродился из пламени. Двое непримиримых врагов — и двое товарищей по несчастью, обманутые покойным гением.

С одной только разницей — Сивый все-таки проиграл. А я выиграл то, что у меня уже не сможет отобрать никто. Даже всемогущая Система, которая вот-вот выпнет нас обоих к йотуновой матери.

— Да уж… — вздохнул Сивый. — Забавно оно, конечно, получилось…

Он так и не выбросил «Светоч» — похоже убрал куда-то в инвентарь. На его лице не было ни обиды, ни тоски, ни злобы — не было даже вполне объяснимого недовольства. Закаленный и опытный глава супер-корпорации умел проигрывать. Даже когда ставки поднимались до небес — а потом в мгновение ока обесценивались, превращая колдовское фальшивое золото в ворох трухлявых листьев.

— Как ты понимаешь, претензий у меня к тебе никаких. — Сивый громыхнул доспехами, поворачиваясь ко мне. — И у нас, конечно же, будут еще проекты по игровым вселенным, и если ты хочешь…

— Не хочу, — отрезал я. — Совсем не хочу, Павел Викторович.

— Ну… дело твое, Антон. — Сивый пожал бронированными плечами. — Имеешь право. И что ты собираешься делать?

— Вернусь домой. — Я приложил ладонь ко лбу, пытаясь разглядеть исчезающего вдалеке среди облаков дракона. — Хватит с меня ваших игрушек.

Машина свернула к краю дороги, запрыгнула правыми колесами на поребрик, двинулась еще немного вперед и замерла.

— Приехали. — Олег заглушил мотор. — Ну… вылезай, что ли.

— Абрикосище, с сумкой помочь надо? — поинтересовался Славка с заднего сиденья. — Ты ж вроде только оклемался…

— Ничего, справлюсь. Лучше скажи — что дальше будешь делать? — Я повернулся к Олегу. — И ты тоже, кстати.

— Ну, лично я собираюсь в отпуск. В бессрочный. — Олег криво ухмыльнулся и откинулся на сиденье. — Море, солнце, женщины в купальниках и безалкогольные коктейли.

— А звучит! — Славка просунул голову между сидений. — С тобой можно?

Я ожидал, что Олег откажется или сведет все в шутку, но он почему-то не имел никаких возражений.

— Давай. До вечера соберешься?

— Соберусь! И ничего не забуду. А забуду — так на месте купим. Я ж теперь богатый. — Славка ткнул меня кулаком в плечо. — Благодаря щедрости старого абрикоса!

— Ага. — Я взялся за ручку и открыл дверь. — Главное — до слабоумия не допейся.

— Слабоумие и отвага! — рявкнул Славка. — Все, как ты учил!

Подъем по лестнице — даже с тяжеленной сумкой через плечо — дался неожиданно легко. Голова перестала болеть где-то неделю назад, а левая рука с каждым днем слушалась все лучше и лучше.

Удивительно крепкий организм, молодой человек. И удивительная сила воли — такими темпами уже через месяц будете бегать. Что?.. Нет, по спорту — никаких ограничений. Еще чемпионом станете… Интереснейший случай. Можно сказать — исключительный!

Именно такими словами провожал меня врач с четвертого неврологического — убеленный сединами коллега ответственного и взрослого Михаила Александровича.

— Антон, тебе не тяжело? — спросила Катя. — Помочь?..

— Сам справлюсь. — Я поднялся по последнему пролету, шагая через ступеньку. — Если только с уборкой…

Моя квартира выглядела точно так же, как и в тот день, когда я сбежал отсюда от мордоворотов Павла Викторовича. Ни одного живого места — вся мебель перевернута, дверь кое-как держится на одной петле…

А теперь все это еще и покрылось ровным и толстым слоем пыли.

— Ну у тебя и бардак тут, конечно. — Катя тяжело вздохнула. — Ужас…

— Та-а-ак… А это кто тут у нас?

От раздавшегося в тишине голоса я едва не подпрыгнул. Развернулся — и встретился глазами с бабусей из квартиры напротив, требовательно подпирающий сухоньким плечом искалеченный дверной косяк.