спросить его снова, и поскорее.

Мэл проводит еще холодным от воды языком между моими половыми губами, и меня начинает потряхивать от необузданного желания. Брэнди делает шаг и облокачивается о стойку.

– Не обижайся, но вряд ли ты окажешь ту помощь, какую он хочет получить от меня.

– Ничего страшного, – произношу я, приглушая стон, когда Мэл запускает язык глубже.

Я чувствую свое возбуждение на его языке, а еще чувствую, как он улыбается, втайне испустив урчащий сдавленный смех в ответ на ее последнее тупое замечание. Он буквально пожирает меня, а Брэнди тем временем утверждает, что именно ее он хочет затащить в постель.

Вот в чем теперь ирония. Но вряд ли Аланис Мориссетт захотела бы описать такое в своей песне.

– Передать ему что-нибудь? Похоже, наш парень еще очень далеко-о… – Я пытаюсь дышать нормально, пока Мэл ласкает меня языком, каждый раз кружа им по клитору, чтобы заодно напомнить, что кое-кто уже точно близко. Я.

– Ну, я…

– О-о-о, боже, – завываю я, вцепившись в барную стойку так, что пальцы немеют, и бесстыдно запрокидываю голову.

Мэл трет носом чувствительный бугорок и засовывает язык так глубоко, что я вижу звезды. Я больше не могу держать глаза открытыми.

– Все хорошо?

Я практически слышу, как она хмурится.

– Ты выглядишь какой-то больной.

Мэл ничего не может с собой поделать. Он начинает хохотать, попутно лаская меня, покусывает за губы, посасывает, безжалостно трахает меня языком. Он хочет, чтобы я кончила ему на лицо и у нее на глазах. И я кончаю. Сильно, широко раздвинув ноги с платьем, задранным до талии, кусая нижнюю губу и распластавшись на барной стойке. Стакан падает на пол.

Через несколько секунд я открываю глаза и, хлопая ресницами, смотрю на Брэнди.

– Да, я здорова. Немного… – Прочищаю горло. – Потянула мышцу.

Брэнди делает последний шаг и заглядывает вниз, продолжая от раздражения хмуриться.

– Мэл! – одетая в такое же короткое, как салфетка, платье, восклицает она, хватаясь за сердце.

Спотыкаясь, я отхожу от мужа и вижу, как он стреляет в ее сторону совершенно очаровательной мальчишеской улыбкой и встает. Он щеголяет огромным стояком, который отчетливо прорисовывается в бриджах. Губы у Мэла опухшие и выглядят так, словно он только что отведал глазированный пончик, а волосы спутанные, густые и шелковистые, как цветочные лепестки.

В эту минуту он такой очаровательный, что я на все сто уверена: никогда и ни за что от него не откажусь.

– Бритни, привет.

– Брэнди. – Она скалится с красными от ярости щеками.

– Точно. – Мэл ставит руки на пояс. – Чем могу помочь?

– Это интрижка или?.. – Она водит пальцем между нами и с прищуром смотрит на Мэла.

Он делает резкий выдох, сдувая локон блестящих отросших волос, упавших на бандану, и притворяется, что задумался над ее вопросом.

– Утром я сделал Рори предложение. Хотя не совсем верно. Я сделал ей предложение восемь лет назад, но она отказала. А сегодня согласилась. И вот, мы официально женаты уже несколько часов, поэтому я склоняюсь к тому, что у нас все серьезно. А вы что скажете, миссис Доэрти? – Мэл поворачивается ко мне, почесывая свой подбородок. – Это не браслеты дружбы, но шаг в верном направлении, согласна?

Я отвечаю ему, уклончиво пожав плечами:

– Похоже, пока я оставлю тебя при себе. Не обижайся, Брэнди, – передразниваю ее тем же высокомерным тоном.

Никогда не видела, чтобы человек так быстро вылетал из комнаты. Она в ужасе. Мне почти грустно за нее. Но за себя я безраздельно рада, потому что, когда Мэл подхватывает меня на руки и поднимает, мы рушим законы логики и гравитации, а также мир, построенный за последнее десятилетие.

Клянусь, я даже не замечаю, когда он ставит меня обратно.

Я плыву на пушистом райском облачке.

Но поскольку я еще в неведении, купаюсь в неизвестности и в минуте от того, чтобы вытянуть из него правду, то понимаю, что наш пузырь скоро лопнет.

ПРИМЕЧАНИЕ ОТ БРЭНДИ

Постукиваю по микрофону.

Эта штука работает?

О, привет. Я Брэнди. Полагаю, мне стоит объясниться.

Хотелось бы начать с того, что передаваемая по кругу пропащая девушка никогда не собиралась брать на себя этот образ.

Ни одна женщина не станет пробоваться на такую роль и тем более без возражений подыгрывать.

Если спросите, то я имела полное право претендовать на измученного поэта. Он и та чудаковатая девушка с серебристыми волосами каждый раз как будто готовы друг друга прикончить или активно пытаются всячески испортить жизнь противнику. Откуда я могла знать, что за всем этим действом не просто два профессионала, которые не ладят между собой?

О, и не вздумайте винить меня за то, что я сплю с начальником.

Да-да, я сплю с холостым, незанятым, богатым начальником и рок-звездой. С огромным членом и тридцатью двумя миллионами подписчиков. Кто бы на моем месте отказался? Вашу мать, это же Эштон Ричардс!

Да и с каких пор нельзя гоняться за свободным сексуальным мужчиной? А если парень похож на Мэлаки Доэрти, то я просто обязана попытаться его соблазнить.

Так что запишите в протокол, что я не самый уж и плохой, не самый ужасный человек на свете.

Просто спросите мою сестру Уитни, которая работает на Райнера.

Именно она подогнала мне эту работенку, а уж сестра точно не станет уговаривать меня держаться подальше от моего прекрасного нанимателя.

Потому что, может, я и сплю с боссом (формально нет, потому что меня нанял его менеджер), а вот у Уитни будет ребенок от банкира-англичанина, у которого, как оказалось, есть девушка.

Модная сексапильная девушка-фотограф, которая знать не знает, что уже несколько месяцев ей морочат голову.

Этому банкиру Уитни даже не нравится, но ее это волнует? Нет. Потому что он будет оплачивать все ее прихоти еще лет девятнадцать.

Сейчас мне кажется, что Кэллам Брукс отвечает всем ее требованиям.

Нужно будет спросить об этом Уитни. Может, когда она перестанет психовать и ныть, что у нее грудь воспалилась.

Так, ладно. Продолжу-ка я рисовать образ идеального мужа.

Глава семнадцатая

Наши дни

Рори

Мэл скрепя сердце согласился задержаться в Греции на два дня, но весь изнылся. С утра до ночи мы наверстывали упущенное, валяясь в кровати, занимаясь сексом, поедая морепродукты и нежась на солнышке на нашем балконе.

Мы болтали о песнях, которые он про меня писал.

– Как ты не поняла?

– А