–Эй, ты, ничтожество!– раздался знакомый насмешливый голос.– Обоссался от страха?

Кристоф отнял ладони от лица. Ему не надо было смотреть на демона, чтобы угадать в нем отвращение. Да плевать! Сердце гремело в ушах, все тело огнем горело. Облегчение было таким сильным, что если бы он не обмочился раньше, то сделал бы это сейчас. Плевать, что Мефистофель его оскорбляет! Главное, что ему все-таки не отрежут яйца и не прибьют их к воротам.

–Зачем ты явился? Понял, что жить без меня не можешь?– хрипло спросил он.

–Иоганн сказал, что, если я не найду тебя, мы останемся тут до конца,– рот Мефистофеля искривился.– А я не настроен смотреть такое длинное представление.

Кристоф Вагнер не выносил сборов. Сборы означали перемены, а перемены давались ему тяжело. В продаже замка ему отказали, но он и сам не желал оставаться в этих стенах ни часом дольше.

Урсула собралась быстрее всех. Даже Ауэрхан еще возился с сундуками господина, когда она уже сообщила Харману, что ее вещи можно грузить в карету. Кристоф восхищался ее стойкостью. Вместо нытья и плача по утраченной чести Урсула держалась гордо и прямо, в ее чертах светились спокойствие и решимость. Она верила, что ее господин сумеет отплатить Зильберраду за все. Хотел бы Кристоф и сам в это верить… Мерзкий Ауэрхан даже словом не обмолвился о том, что Рупрехт обзавелся собственным демоном и теперь в некотором смысле неприкосновенен. Хорошо, что только до определенных пределов. То, что за твоим плечом стоит демон, не значит, что тебе нельзя причинить боль. Уж это-то Кристоф знал отлично!

Зато Агата долго не появлялась, и он уже начал беспокоиться. Как легко заморочить голову бестолковым девкам! Они сами летят на огонек к любому подонку, охотно верят во всякие небылицы, покупаются на сладкие речи. В глубине души он надеялся оградить Агату от этого. Хотел, чтобы она могла ни о чем не тревожиться: знай себе сиди за книжками да совершай великие открытия, чтобы все жирные ученые идиоты обосрались от зависти. О чем еще можно мечтать?

Когда Агата наконец появилась, у него отлегло от сердца. В порыве нежности он даже погладил ее по голове. Агата прильнула к его руке. Нежная, мягкая – вот бы всегда такой была!

–Зачем ты нарядилась?– поинтересовался он, заметив синее платье.– Мы сегодня возвращаемся в Шварцвальд. Перед кем ты в дороге собралась красоваться? Поди лучше выбери что-нибудь удобное. Да спроси у Урсулы, все ли твои вещи она собрала.

Задерживаться ему не хотелось. Замок навевал на Кристофа тоску. Как ему удалось так надолго застрять в этом унылом городишке? Зачем он скупил здесь столько домов? Даже когда чума прекратится, какой дурак захочет поселиться в этих краях?

Они спустились во двор, где Харман с Ауэрханом уже грузили сундуки, тщательно закрепляя их ремнями, чтобы те не свалились. Агата неожиданно схватила его за руку. Она что-то сказала, но Кристоф не разобрал, замахал на нее платком и зашикал:

–Не сейчас! Расскажешь, когда будем ехать.

Но вместо того чтобы отпустить его, Агата сжала его пальцы сильнее, заставляя обернуться. Давненько он не видел ее такой красивой: глаза сияют, волосы заплетены в свободную косу. В другой руке Агата почему-то держала несколько жемчужных нитей. Он собирался сказать ей, чтобы не стояла долго на солнце – кожа у нее фарфоровая, тонкая, такая не золотится, а только уродливо краснеет.

–Я остаюсь,– произнесла она, и Кристоф заморгал, пытаясь понять, к чему она клонит.

Урсула, которая отдавала распоряжения Харману, какой сундук на какой ставить, умолкла и тоже повернулась к ним улыбаясь. Почему все улыбаются?

–Ты что-то забыла здесь?– спросил он.– Дьявол с ним, душа моя. Мы купим тебе новую брошь, или туфельки, или что ты там потеряла… Лишь бы поскорей убраться отсюда!

Он и сам не подозревал, как сильно соскучился по Шварцвальду. Сейчас одна только мысль о том, как он вытянет ноги в большой гостиной, сидя у очага, а Ауэрхан принесет ему подогретое вино, вызывала приятный зуд по всему телу.

–Я ничего не забыла,– она вдруг крепко обняла его.– Я пришла попрощаться и сказать, что не поеду в Шварцвальд. Я вышла замуж. Я остаюсь в Эльвангене.

Вслед за ее словами церковный колокол зазвонил, созывая людей на казнь. Агата вздрогнула, но не отняла рук. Кристоф ждал, давая ей возможность засмеяться над собственной глупой шуткой и сесть в карету. Но она молчала, и он понял, что она не шутит. Значит, этот ублюдок все-таки затащил ее под венец! Этот напыщенный кретин, от которого несет притирками от сифилиса, обокрал его, Кристофа Вагнера!

Впрочем, пока не обокрал. Агата все еще здесь. Чтобы убедиться в этом, Кристоф схватил ее за плечо и сдавил так, что ткань под пальцами смялась. Он надеялся, что она вскрикнет и жалобно попросит отпустить ее, как умеют женщины. Но Агата только смотрела ему в глаза открыто и прямо.

–С чего ты решила, душа моя,– как можно мягче начал он, заставив себя ослабить хватку,– что меня интересует, с кем ты кувыркалась нынче ночью? Или что я спрашиваю твоего желания ехать со мной?

–Вы прикажете Ауэрхану усадить меня в карету,– она кивнула понимающе, словно разделяла злость Кристофа.– Заткнете кляпом рот, чтобы я не раздражала вас. А когда мы доберемся до Шварцвальда, запрете меня в спальне, рассчитывая, что пройдет день, два, десять и все станет как прежде.

Поднялся ветер, взвихрив пыль, запахло грозой. Урсула ойкнула и принялась тереть глаза. Харман заторопился укрыть сундуки, чтобы дерево не намокло. Лошади нервно задергали головами. Гектор, конь Агаты, сделал несколько шагов к ней и остановился, кося влажным любопытным глазом.

–Но ничего не будет как прежде.– Ветер растрепал ее волосы. Она обхватила себя руками, защищаясь – от кого? От него, Кристофа? От собственной глупости?– Я не прочту больше ни единой строчки, не открою ни одной книги, слова никому не скажу. Буду молчать, как тогда, когда только попала к вам.

Маленькая трогательная Агата… Тело выросло, но ум остался детским. Даже Урсула и та повзрослела быстрее. Значит, мудрость не в книгах, как считал Фауст. Уж книгами-то Агату пичкали будь здоров!

Первые капли дождя упали на его плащ. Харман бросал беспокойные взгляды в сторону замковых ворот, откуда в любой миг могли появиться слуги. Кто-то из них точно наблюдал за сценой с балконов, радуясь, что нашлось хоть какое-то развлечение, кроме казней и мора.

–Но если вы позволите мне остаться в Эльвангене, я сделаю все, что вы прикажете,– продолжила Агата.