— Проезжайте! — гаишник указал жезлом на обочину встречной полосы.

Я высунул голову в окно.

— Что случилось?

— Проезжай, тебе сказали!

С чего он такой нервный? Я пожал плечами и включил первую скорость. Вырулил на противоположную обочину и медленно покатил, объезжая затор. Скосил взгляд вправо. Авария. Легковой автомобиль на полной скорости врезал в МАЗ, груженый зерном. Тот выезжал с второстепенной дороги. От удара МАЗ развернуло, и зерно из кузова высыпалось и почти полностью закрыло таранивший грузовик автомобиль. Было видно, что его разгребали, вытаскивая пострадавших. Следы крови на асфальте, в стороне лежат два тела с закрытыми какими-то тряпками лицами. Рядом толкутся гаишники. Курят, и лица у них какие-то потерянные. Стоп! Из груды зерна выглядывают характерные задние фонари. «Чайка»… Машеров? Сейчас? Не может быть!

Я остановил «жигули», выскочил из машины и подбежал к милиционерам. Так… У одного из тел на ногах тупоносые ботинки со стоптанными с правой стороны каблуками. Я обратил на них внимание еще в Николаевщине — бросались в глаза. Ботинки носил водитель Машерова…

— Товарищи!

— Что вам? — повернулся ко мне капитан. Лицо его не предвещало ничего доброго.

— Я еду из Николаевщины, где мы принимали Машерова. Это его машина? — я указал на торчавший из груды зерна багажник. — Скажите, Петр Миронович жив?

— Проезжайте, гражданин! — рявкнул капитан. — Живо! Не задерживайте движение!

Его лицо сказало мне больше, чем слова. Я вернулся к «жигулям» и сел за руль. Отъехав с километр, затормозил на обочине. Вышел из машины и сел прямо на песок. Как же так? Я, вроде, все продумал и сделал. Выходит, мое вмешательство в события, может изменить историю не только в лучшую сторону? Машеров погиб годом раньше, но обстоятельства аварии, как в под копирку. Только тогда «чайку» засыпало картошкой. Господи, почему? Что я не так сделал?

Не знаю, сколько я просидел так. Меня привел в чувство визг тормозов. На противоположной стороне стоял ГАЗ. Водитель, выскочив из кабины, бежал ко мне. Я встал.

— Што здарылася?

— Люди погибли, там! — я указал рукой за спину. — Авария.

— Знакомы хто?

— Да! — кивнул я. — Машеров.

— Ё!.. — выдохнул он. — Як жа цяпер?

Он сокрушенно покрутил головой.

— Закурить есть? — спросил я.

— Зараз!

Он полез в карман и достал смятую пачку «Астры». Я вытащил одну сигарету и сунул в губы. Водитель чиркнул спичкой и поднес мне огоньку. Я втянул в себя ядовитый дым. В горле будто наждаком продрало. Я закашлялся и бросил сигарету.

— Спасибо.

— Можа, яшче чаго?

— Не нужно, — я покрутил головой. — Еще раз спасибо. Поеду.

Водитель кивнул и пошел к машине. Я сел в «жигули» и включил зажигание. Автомобиль стронулся с места и покатил по шоссе. Дорога плыла перед глазами. «Успокойся, Сергей, — уговаривал я себя, — ты же циник. Взрослый мужик. Не стоит так убиваться. Машеров был обречен. Годом позже, годом раньше… Да, не вышло с ним, но цель остается неизменной. Нужно подумать, как ее достичь. Ты сможешь!»

Горячий воздух, врываясь в салон, осушал мокрые щеки. Только он не успевал, поэтому влага капала на белую рубашку, оставляя на ней темные следы…

Академик Александров с любопытством посмотрел на перешагнувшего порог кабинета посетителя. Гость был молод («Лет тридцать», — определил Александров), чуть выше среднего роста, худощав. Хотя, если точнее, жилист. Широкие плечи, подтянутый живот и продолговатое, мужественное лицо. Последнее впечатление усиливала белая нитка шрама на лбу. Одет гость был в модный костюм и белую рубашку, но без галстука.

Посетитель поздоровался, спокойно дал себя рассмотреть, затем, повинуясь приглашающему жесту руки Александрова, прошел к столу и сел, положив при этом перед собой тоненькую папку. Держался он при этом уверенно, как бы не по-хозяйски, и Александров почувствовал приступ раздражения. Теперь он сожалел, что поддался уговорам и согласился принять этого странного человека. Что нужно от Президента Академии наук модному писателю? От сотрудников Института атомной энергии, который он возглавлял, Александров слышал восторженные отзывы о книгах гостя. Сам академик их не читал и не испытывал такого желания. Было бы на что время тратить!

Однако хозяину следовало быть вежливым, и Александров кивнул посетителю. Дескать, говори, раз пришел.

— Спасибо, что согласились принять, — сказал гость. — Я не займу у вас много времени, Анатолий Петрович. Все, что я хотел вам сообщить — здесь, — он придвинул Александрову папку.

Тот взял и раскрыл. Внутри лежало несколько машинописных листков. Александров надел очки. Первая же фраза заставила его похолодеть.

«26 апреля в 1.23 по Московскому времени на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС произойдет авария, которая станет крупнейшей в истории человечества техногенной катастрофой…»

Александров торопливо бросил взгляд на календарь и облегченно вздохнул — сегодня 10-е апреля. В тоже мгновение он ощутил злость. Что за дурной розыгрыш! Александров рассерженно глянул посетителя.

— Пожалуйста! — попросил гость. — Прочтите до конца. Там всего три странички.

Александров подумал и обратил взгляд к тексту. Ладно, он прочтет. А уж потом скажет этому писаке все, что он о нем думает. Кого он вздумал разыгрывать? Александров не хотел признаваться даже самому себе, что после первой фразы он не выпустит текст из рук при любых обстоятельствах.

Читал он долго. Несколько раз возвращался к началу, затем продолжал, пока текст не закончился. В течение этого процесса настроение академика менялось. Он не мог определиться в своих чувствах. С одной стороны, это был бред. Реакторы РБМК исключительно надежны. Взорваться они не могли. Александров знал это хорошо, поскольку был научным руководителем проекта. С другой стороны… Сведения об особенностях конструкции реактора и термины в тексте были исключительно точны. «Выбег… ксеноновое отравление… положительный паровой коэффициент реактивности…» Такое мог сочинить только специалист, причем, из числа допущенных к государственным секретам. Но, более всего, впечатляло описание последствий аварии. Количество выброшенных в атмосферу радиоактивных веществ, площадь загрязнения и, более всего, — число жертв. Тех, что погибли сразу, и умерли впоследствии.

— Кто это написал? — спросил Александров.

— Я, — спокойно ответил гость.

— Вы физик?

— Нет. У меня нет даже законченного высшего образования. Учился в политехническом, но ушел, не закончив второй курс. Специальность — технология обработки металлов давлением, — гость усмехнулся.

— Тогда откуда?..

— Оттуда, — гость указал пальцем на потолок. — Считайте это откровением свыше.