И вот теперь, решив измениться, Франческо взял всю вину на себя. Но он этого не заслужил. Поэтому Клаудия и стояла перед своими девочками. Она должна восстановить справедливость. Должна увидеть, есть ли еще шанс у нее самой:

- Я хочу поговорить с дочерьми.

- Конечно, - внимательно поглядев на невестку, Джулия встала и направилась к лестнице.

Нервно ломая руки, Клаудия проводила ее тяжелым взглядом. Пальцы ее сплелись. От вошедшей в привычку боли сжималось горло.

- Что такое, мама?

Она глубоко вздохнула и улыбнулась Виоле:

- Вчера вы сказали, что вам легче было бы понять нас с отцом, если бы вы знали причины нашего расставания. Так вот...

Она на секунду замялась:

- Я здесь, чтобы об всем вам рассказать.

Габриэль закрыл чемодан и побросал в рюкзак остальные вещи. В этих двух сумках вся его жизнь. Глядя на домик, где он провел последние несколько месяцев, он понял, что ему нравилось в Спинозе. Это место какое-то особенное, и ему здесь было хорошо. На миг он взглянул на папку на столе. В этой папке были результаты его работы в усадьбе - все, что ему удалось разузнать. Он положил ее в конверт и надписал имя получателя. Ландини будет счастлив добраться до этих данных. В конце концов он получит то, что хотел. Когда на факультете агрономии стало известно, что Джулия Донати собирается нанять Габриэля, разразился целый скандал. Многие прямо говорили, что эта историческая усадьба заслуживает лучшего. Однако Габриэль принял предложение. Он верил в свои силы. Но с течением месяцев становилось все очевиднее, что он не может сделать ничего, чтобы исправить ситуацию. Он знал, что природа не терпит принуждения. Она отвечает на стимулы, но на самом деле решает за себя. Так и произошло в Спинозе. Что-то мешало саду цвести.

Габриэль закрыл конверт. Во второй половине дня он отправит письмо в университет.

По каменному желобу струилась чистая, студеная вода. Джулия погрузила в нее пальцы. Ручеек бежал до самого фонтана. Она то и дело поглядывала в сторону Клаудии и внучек. Но это было не просто любопытство. От волнения она едва могла усидеть на скамейке. Ветер то и дело доносил до нее обрывки слов, и каждый раз все в ней сжималось от тревоги. Что Клаудия рассказывает ее девочкам? Что, если она просит их уехать вместе с ней? Конечно, она обещала подождать, но ведь могла и передумать. Да и договор их имел ценность для одной лишь Джулии.

- Еще вчера ты была так уверена, что это касается только тебя и папы.

- Я уже сказала тебе, Виола, - нахмурилась Клаудия. - Вы хотели знать, и я готова сказать правду.

Что творит эта безумная? Джулия решила было, что не так расслышала невестку. Но стоило ей взглянуть на внучек, и иллюзия рассеялась. Они стояли возле матери, держа ее за руки. Зачем так рисковать? Неужто она не понимает, что может упустить последнюю возможность помириться с девочками? Джулия не сводила глаз с женщины, которую когда-то ненавидела и проклинала и так и не приняла в качестве жены Франческо. Однако храбрости у Клаудии не отнять. Преодолев страх, она готова была принять суждение любимых людей. Что же толкнуло ее на такой поступок?

Она вздрогнула и закрыла глаза. Разве спрячешься от себя самой?

Что, если невестка права и единственный способ вернуть все на свои места - это раскрыть семье свою тайну?

- Я не ищу оправданий: у меня их нет, - тихо произнесла Клаудия. - В двадцать лет я была уже замужем и растила двоих детей. Я похоронила все свои мечты. А он... - она осеклась и, оглядевшись по сторонам, снова повернулась к девушкам. - Но дело совсем не в нем.

- О ком это ты, мама?

- Я начала встречаться с одним человеком.

- У тебя был другой? - Виола и Айрис пораженно распахнули глаза.

- Да, то есть... - на миг Клаудии стало так тяжело, что, казалось, она умирает. Сейчас ей нужна была вся ее смелость.

- Мама, давай, садись вот тут, - Айрис подвинулась, предлагая матери место между ней и Виолой.

На лицах дочерей отражались лишь любопытство и неприятное изумление. Где же отвращение? Неужели они ее не презирают? Она села, и что-то в ней сломалось.

- Ты его любила? Ты влюбилась в другого?

- Нет, нет. О любви не шло и речи. Я им восхищалась. Мы говорили о нас, о его амбициях, о его будущем - обо всем, чего я лишилась. Он мечтал, как

< объездит весь мир, как сделает его лучше, и с каждым его словом мне становилось все яснее, в какое ничтожество я превратилась. Я была в своей семье единственным ребенком, я не умела устроиться, организовать свою жизнь, у меня не было никакого опыта. Я купала вас, кормила, проводила с вами все свое время. Но ваш плач, температура, режущиеся зубки приводили меня в ужас. Не знаю, что бы я делала без Фиоренцы и Джулии. Чем больше они занимались вами, тем больше я чувствовала, что из меня никудышная мать. Я начала задыхаться в своем крошечном мирке.

Распутывая клубок болезненных воспоминаний, Клаудия устало вздохнула. -А папа?

- Франческо работал за границей, - не сразу ответила она. - В глуши, вдали от городов. Я не могла поехать с ним, он бы никогда не взял меня в такие отдаленные и опасные места.

Глядя сквозь дочерей невидящим взглядом, она помолчала:

- Ваша бабушка узнала про меня и Питера... так его звали. Джулии я никогда не нравилась, и она предложила мне уехать. Она пообещала дать мне денег. Взамен я должна была оставить ей вас.

- Что? Ты шутишь?

- Сначала я приняла предложение, - покачала головой Клаудия. - Потом, когда ваш отец вернулся, я стала умолять его уехать вчетвером. Франческо согласился. Ему и самому тяжело приходилось вдали от семьи.

Наступила тишина. Ветер со стоном нес вперед темнеющие облака.

- Франческо поругался с Джулией, они наговорили друг другу ужасных вещей. Она прогнала его из дома.

Дочери слушали ее с открытым ртом:

- И что случилось потом?

- Сначала он остался со мной, - вытерла лицо Клаудия. - Он решил, что мать сошла с ума. Она всегда была немного странной - холодной, отчужденной. Только с вами она преображалась. Я ни разу не видела, чтобы у она ласкала или обнимала сына. Она вздохнула:

- Сейчас она совсем другая.

- Продолжай, мама.

- Но наш брак было уже не спасти. У нас было слишком много разногласий и противоречий. Однажды во время ссоры он спросил, не была ли мать правда насчет меня? А я так устала. Все, что я наделала, словно навалилось на меня разом. Я во всем призналась. Мы страшно поссорились. Он обвинил меня в подлости, угрожал, сказал, что потребует опеки над детьми. И я поняла, что не переживу, если он разлучит меня с вами. Я в панике схватила тебя, Виола, и сбежала. Несколько недель спустя он нашел меня в отеле, и мы пришли к соглашению.

- Почему вы так и не развелись?