Она и сейчас там лежит… в сумке.

– Много?

Почему-то показалось, что Ник не удивился.

– Много.

– А чего не выбросила?

Логичный вопрос. Я вот сама себе его задаю, и прежние оправдания кажутся жалкими. А еще когда смотрят так… по-драконьи, прозревая до самого нутра.

– Да как-то… сперва боялась. Вдруг за ней придут, а я выбросила? Потом… я ее не так давно нашла. Когда буря случилась. Помнишь?

Кивок.

– И вот думаю, если подождать, пока совсем стемнеет, и в дом залезть. Потихоньку. Выйдет?

Ник покачал головой.

А я вздохнула. И вправду… с чего я решила, что дом оставят без присмотра?

– И что мне делать?

– Ко мне поехали, – Ник протянул руку, на которой не осталось и следа пореза. – Утро вечера мудренее.

Глава 25

Тампеска встретила ветром. Он вцепился в волосы, потянул, словно пробуя Милдред на прочность. Он пронзил тонкую ее куртейку, показывая, что в этих местах стоит выбрать что-то посерьезней.

Он швырнул в лицо горсть песка. И затих, точно испугавшись того, кто стоял за спиной Милдред.

Лука огляделся. Зевнул. И сказал:

– Посиди тут, я гляну, куда пересаживаемся. Сказали, что лучше все-таки вертолет. Быстрее.

Местный аэропорт представлял собой поле, расчерченное темными полосами взлетных полос. На границе его терялись в тумане вышки связи. В стороне виднелся темный ангар, видать, само здание аэропорта.

Милдред присела на чемодан.

Переодеться стоило бы. А еще ноги затекли. И спина опять ныла, тяжко, муторно. Хотелось лечь и позволить ветру занести себя песками.

А в тот раз все было иначе.

Тампеска заполнилась огнями и музыкой, которая доносилась из открытых дверей кафе. Радио соперничало с маленькими оркестрами, и одинокие уличные музыканты лишь добавляли хаоса в это многозвучие.

В тот раз они задержались на пару часов.

А может… Тампеска велика и шумна по сравнению с прочими городками в унылом их благообразии, которое – Милдред давно это поняла – было лишь маской. Может, он искал свои жертвы здесь? На вокзале, откуда каждый день отправляется дюжина, а то и две одинаковых автобусов?

Если подумать, то так удобней.

Чучельник слишком рационален, чтобы просто бродить в надежде наткнуться на подходящую жертву. А вот приметить, подойти, быть может, обмолвиться парой слов, убеждаясь, что видит именно ту, которая нужна. И дальше – просто поинтересоваться, куда девушка собирается.

Или посмотреть, куда она сядет.

Ни у одной из жертв не было своей машины. Кроме Элли. Но это тоже не в счет, до того городка они добирались автобусом.

Случайность? Или часть чужого замысла?

– Идем, – Лука появился будто бы из ниоткуда. Вот ведь, а поле чистое, и Милдред не видела, чтобы он приближался. А тут раз – и возник, руку протягивает.

– Куда?

– Пока вертолет готовят, перекусим. Да и разомнемся. Устал я лететь, – он потянулся и шею наклонил, а та захрустела. – Или ты как?

– Никак, – Милдред встала. – На вокзал заглянуть стоит, пока ждем.

– Зачем?

– Скорее всего, он их здесь примечает, а дальше… уже придумывает, как получить.

И это тоже часть ритуала охоты. Ритуалы важны.

– Думаешь, кто-то что-то вспомнит? – Лука подставил локоть, и Милдред с благодарностью приняла помощь.

– Сомневаюсь, но… просто посмотреть.

– Посмотрим.

– А по девушке что-то известно?

– Ищут по местным заявлениям, но пока пусто. Там… в общем, не только девушка. Позвонили, что есть еще жертва. И кажется, на сей раз все будет иначе.

Это Лука произнес задумчиво, но в словах его Милдред почудилось обещание.

Лука и вправду отвез ее к автобусной станции.

Домик-коробка на пару окон. Сумрачного вида билетерша, придремавшая за темным стеклом. Бляха федерала ее нисколько не впечатлила, скорее разозлила тем, что пришлось отложить недосмотренный сон в сторону.

Билеты?

Да, берут. Правда, сейчас не сезон. Зима скоро, ветрено становится и вообще неуютно, а вот когда сезон, тогда да, народу много, порой толпы просто. И всем охота поскорее уехать. Иные кричат, спорят. Пару раз до драк доходило.

Блондинки? Нет у нее желания блондинок разглядывать.

– Скажите, – Милдред постаралась представить, насколько симпатична ей эта несчастная женщина с несложившейся личной жизнью. В целом неплохая, просто измученная и потерявшая надежду. – А… бывает, что кто-то выкупает билеты заранее?

И улыбнуться.

И голос должен быть низким, тягучим. И за взгляд зацепиться, так, осторожно, чтобы человек не почувствовал себя пойманным.

– Так… когда сезон-то… оно…

Кивок. Бывает.

– Наши-то некоторые… подзарабатывают, – призналась женщина, спешно поправляя высветленные волосы. Ей вдруг захотелось стать если не красавицей, то хоть сколько-нибудь симпатичной.

Она ведь имеет право. Она еще не старая.

– Это ведь законно, – поспешила успокоить ее Милдред. – Верно?

– Конечно. Я бы…

Она берет билеты из кассы и относит домой, а там уже отдает знакомым. Чуть дороже, да… но чуть… и берет не все, третью часть.

– Вы хороший человек, – Милдред держалась за этот взгляд, который поплыл. – Но туристы не понимают, верно? И злятся порой, когда узнают, что мест не осталось и придется ждать следующего дня… и ругаются.

Еще один кивок. И покашливание, напоминающее, что не стоит увлекаться.

– Скажите, а кто-то посторонний… не из ваших постоянных партнеров, он мог бы, допустим, приобрести билеты? С хорошей переплатой. Просто чтобы не стоять в очереди?

И вновь кивок.

– И часто такое бывало?

Женщина покачала головой.

– Но пару раз бывало, да?

Кивок.

И ломота в затылке. А она подобралась к чему-то важному… действительно важному. Но во взгляде женщины появляется настороженность, и Милдред отступает.

Ее допросят позже. И вытянут все, чего, как ей кажется, она не помнит. Но без Милдред.

– И много он вам платил?

Вдох. И медленный выдох.

Пусть этой несчастной блондинке кажется, что все дело в деньгах. Пусть сосредоточится на этих самых деньгах, оставив другие воспоминания незасоренными.

– Втрое… брал, правда, мало. Когда два, когда пять… больше пяти – никогда… и давно уже не заглядывал, да…

Вздох сожаления.

– Спасибо, – Милдред заткнула пальцем ноздрю. – Вы нам очень помогли.

Она позволила Луке подхватить себя под локоть. И ощутила глухое раздражение, от которого голова разболелась еще сильней. Она даже не возмутилась, а просто пошла рядом, стараясь не споткнуться.

И села, куда усадили.

И платок взяла, клетчатый, забавный. Он никак не увязывался ни с черными костюмами, ни с запонками, в которых поблескивали камни.

– Пей. – Платок Лука забрал, чтобы сунуть огромную кружку чая.

Сладкого. Настолько сладкого и горячего, что зубы заломило.

– Спасибо.

– Не за что, – пробурчал он, комкая клетчатую ткань. – Ты не боишься, что того… у нас был один умник, с даром… так плохо