— Читайте!

Григорий Наумович прочел.

— Как я должна поступить в таком случае? — спросила министр культуры СССР.

Чухрай пожал плечами:

— Смотрите…

Когда Чухрай с Фурцевой вошли в зал, в нем уже сидели редакторы, дирекция киностудии и сопровождавшие министра лица.

— Вы хотите что-то сказать перед просмотром? — спросила Фурцева, усаживаясь на свое место.

— Нет, — решительно ответил Григорий Наумович.

— Тогда начинайте.

Когда показ закончился, все молчали, ожидая реакции министра. Но и она молчала, глядя куда-то в пол. Пауза затянулась.

— Да-а-а!.. — промолвила наконец Фурцева.

Свита позволила себе даже показать жестами, что вопрос не такой уж простой.

— Но ведь всё это правда! — Фурцева обвела взглядом присутствующих.

Все вдруг оживились и очень охотно стали выражать свое согласие с тем, что это абсолютная правда:

— Так ведь было!

— Да что так — было значительно хуже.

— Было ужасно. Вот помню…

Фурцева оборвала:

— И девушка хорошо играет.

Екатерина Алексеевна похвалила великую Нину Дробышеву — в то время молодую актрису, для которой данная работа в кино была дебютной. (Для одной красивой женщины похвалить другую, да еще более молодую, как известно, нечто сродни подвигу.)

Екатерина Алексеевна поднялась и сказала Чухраю:

— Проводите меня.

Когда они вошли в лифт, Екатерина Алексеевна быстро нажала кнопку, двери закрылись, и все, кто шел с ними, остались на лестничной площадке[597].

Данное чудо конспирации по достоинству оценили бы легендарные «практики» большевистской партии — Александр Шляпников, Леонид Красин и Камо.

— Заканчивайте фильм, — распорядилась министр. — Мне говорили, что у вас небольшой перерасход, — денег добавим. А там что скажет народ.

Чухрай понял, что она имеет в виду, и согласно кивнул.

— Только один вам совет, — продолжала Фурцева. — Надо сделать так, чтобы ошибки прошлого не накладывались на наше время. Это было бы несправедливо.

Григорий Наумович сказал, что подумает, как это сделать. И придумал ночную сцену, в которой герои узнавали о смерти Сталина, и следующий за ней эпизод ледохода.

* * *

В отчетном докладе бюро парторганизации профильное управление Минкульта с полным правом констатировало, что с октября 1960 по июнь 1961 года советская кинематография создала ряд бесспорно выдающихся произведений, вышедших на мировые экраны: «Судьба человека», «Баллада о солдате», «Неподдающиеся», «Сережа», «Живые герои», «Повесть пламенных лет» (первый советский широкоформатный фильм), «Чистое небо», «Простая история», «Девочка ищет отца». В отчете особо подчеркнули: «С большим интересом встретили зрители кинокартину режиссера Чухрая „Чистое небо“»[598].

Фильмами, которые готовились к значимым событиям, Фурцева занималась лично. Особое внимание она уделила документальной ленте «Снова к звездам», которую снимали к очередному съезду КПСС. Екатерина Алексеевна изъявила желание сделать фильм цветным. Увы, оказалось, что состояние оптики и пленки таково, что не всё может быть так хорошо, как хочется. Поэтому помимо цветной съемки решили проводить и черно-белую — для гарантии. Фурцева распорядилась сделать 60 подарочных цветных копий — для каждой делегации на съезде. Так она внесла свою лепту в рождение цветного кинематографа в СССР.

Разумеется, подобные инициативы министра не могли решить каждодневных проблем отрасли. На это мягко обратил внимание заместитель начальника Управления по производству фильмов Вадим Владимирович Разумовский на заседании парткома Министерства культуры СССР 11 апреля 1961 года:

— В чем причина основного нашего недостатка — что нет у нас положения, что четко не определены функции и что мы в какой-то степени не знаем своих прав. Я управление знаю на протяжении полутора лет, и все время дискутируется вопрос — будет ли Главное управление, или будет создан такой орган в Министерстве культуры, который будет комплексно решать все вопросы производства фильмов. Мне кажется, что самым правильным решением было бы, если бы в нашем министерстве было управление, которое бы решало от начала до конца все вопросы, связанные с производством фильмов, чтобы начальником этого управления являлся заместитель министра, чтобы в Гнездниковском переулке от начала до конца решались вопросы[599].

Как говорится, комментарии излишни. О создании самостоятельного комитета по делам кино при правительстве СССР пока речи не было, но дело к этому шло.

И тут еще как на грех на XXII съезде КПСС Михаил Андреевич Суслов высказал ряд серьезных замечаний в адрес Минкульта, в частности подверг суровой критике фильм «Человек ниоткуда»: фильм этот в идейном и художественном отношении явно ниоткуда. А следом задал вопрос:

— Не пора ли прекратить финансирование брака в области искусства?

Участники заседания верховного органа КПСС, а вслед за ними и читатели газеты «Правда» прониклись пафосом Суслова. Секретарь парткома министерства Борис Покаржевский, докладывая об итогах съезда на общем партсобрании, дополнил список кинонеудач фильмами «Раздумья», «Сердце не прощает», «Время летних отпусков», «А если это любовь», «Мишка, Серега и я» и другими. Выступление Михаила Андреевича было воспринято как распоряжение навести порядок в киноиндустрии.

Директор МХАТа СССР имени М. Горького Б. В. Покаржевский. 1964 г. [ЦГА Москвы]

Ответственность коммунистов Управления по производству фильмов за порученное дело обсуждалась на заседаниях парткома Минкульта трижды: 18 апреля, 24 августа и 12 декабря 1961 года с неизменным результатом — точнее, отсутствием оного.

В свое оправдание руководители могли представить лишь справку в ЦК КПСС, из которой следовало, что за последние три года управление возражало против запуска в производство 47 сценариев и только в семи случаях киностудии прислушались к голосу управления. Оказалось, однако, что четких указаний о приостановлении сценариев не было, а многие документы так и «не вышли из стен министерства»[600].

Непосредственно «под раздачу» попали заместитель начальника Управления по производству фильмов Вадим Разумовский и заместитель министра по киноделам Николай Данилов, которые никак не реагировали на полученные «сигналы». Данилова упрекали в том, что он не бывал на студиях — не то что среднеазиатских, но и российских, расположенных «под боком» у Минкульта СССР.

От Данилова в свою очередь досталось секретарю парторганизации управления Николаю Алексеевичу Саламанову:

— …Вы не хвалитесь, что 30 сценариев написали. Не очень-то хорошо, когда один из руководителей управления злоупотребляет написанием сценариев. Я с некоторыми товарищами по поводу ваших сценариев говорил, и они мне говорили, что если бы вы не были работником управления, то не взяли бы эти сценарии, потому что они слабоваты, с вот с чиновничьим вашим положением считаются и поэтому вам не скажут правду, и берут ваши посредственные сценарии, чтобы замазать вам возможность критики, потому что они примут один слабый сценарий от вас, а под этим протащат 10–15 еще более слабых сценариев, а у вас руки для критики связаны[601].

Вопрос один: куда смотрела министр культуры? Как можно понять из оправданий управления, после отрицательных заключений по сценариям Фурцеву одолевали звонки республиканских секретарей ЦК, председателей Совминов: «Да, мы понимаем