С Чертковым не церемонились. Он стоял на паркетном полу. Руки задраны высоко вверх, на запястьях железные обручи, цепью связанные с потолком. Пикантность ситуации заключалась в том, что он был почти голый. В одних брюках. И они были спущены до колен.

Еще в позапрошлом веке сведущие люди заметили, как неуверенно чувствует себя мужчина в таком виде. Обнаженное достоинство, спущенные штаны — одного этого бывает достаточно, чтобы человек превратился в мокрую курицу.

Антон не мог судить, насколько крут Чертков в обычной обстановке. Может, он и являл собой эталон настоящей мужской солидности. Но не видел его Антон таким. Зато видел перед собой размазню, тряпку. Дутый пузырь, из которого медленно выходит воздух.

Криницын сел на табурет перед Чертковым. Впился в него тяжелым взглядом. Банкир и без того имел весьма печальный вид. Сейчас же сник еще больше. Но заговорил первым.

— Я не могу выдать вам этот кредит, — обреченно протянул он.

И отвел в сторону взгляд.

— Почему? — ради интереса спросил Антон. Он уже понял, что банкир принимает его за кого-то другого.

— Совет директоров против…

— И большой кредит?

— Двадцать миллионов долларов… А вы что, не знаете? — встрепенулся Чертков.

— Не-а, ничего не знаю… Я по другому вопросу. А твой сраный кредит мне и даром не нужен.

От удивления у банкира шары полезли на лоб.

— Так вы не от Касима?

— Касим — это бандит, да?

— Вообще-то он называет себя гангстером.

— А мы что, похожи на гангстеров?

— Но вы не менты, это я тоже понял.

— Не менты, — сразу согласился Антон. — И не бандиты.

— Кто же вы тогда?

— Я начальник службы безопасности одной очень крупной промышленно-финансовой группы. Очень крупной.

— А точнее?

— Уточнение в морге. Если тебя это устраивает… Хочешь в морг?

— Нет, — побледнел Чертков.

— Знаешь, в чем твоя ошибка?

— В чем?

— Ты слишком вольно относишься к жизни. Ты боишься какого-то Касима. Тебе страшно. И ты отыгрываешься на других. На тех, кого можно не бояться. Например, на бывшем женихе твоей жены… Валера — парень крутой. Армейский спецназ, орден. Он ведь и драться умеет, и стреляет отлично. Но Москва не Чечня и сам он не диверсионно-разведывательная рота. Не дотянуться ему до такого бонзы, как господин Чертков. Вот ты лихо так его и замочил. Думал, ни перед кем не придется отвечать. Да ошибся ты, козлик доморощенный… Куда ты дел труп пацана?

— Труп?! Какой труп?.. Валера живой…

— А зачем брата его побили?

— А пусть не лезет…

— Между прочим, Эдик, его брат, работает на одну очень крупную японскую корпорацию. Как бы самураи к тебе не заявились с претензиями… Да ты не трепыхайся. Мои-то ребята пострашней будут всяких там камикадзе, ниндзя. Харакири не будет. Харакири — это слишком быстро. Мы тебе старинную русскую забаву устроим. На кол посадим. Долго будешь умирать. Долго и мучительно. Все на свете проклянешь. Себя в первую очередь…

Прошло некоторое время, прежде чем к Черткову вернулся дар речи. Такого ужаса нагнал на него Антон.

— Это не я… — промямлил банкир.

— А кто?

— Это все Ганкин. Начальник службы безопасности. Он сказал, что все сделает как надо…

— Перестарался твой Ганкин. А отвечать-то тебе придется.

— Не надо… Я все скажу…

— Что ты скажешь?

— Как Ганкина найти.

— А зачем мне твой Ганкин? Мне вот этот парень нужен.

Антон показал банкиру фотографию Никиты. Тот в ужасе замотал головой. В ужасе от того, что не знает этого парня.

— А где Валера, ты знаешь?

На этот раз Чертков радостно закивал. Да, он знал, где держат парня. В загородном доме, в одном дачном поселке. Это вотчина Ганкина. Но Чертков, разумеется, был в курсе злодеяний начальника своей службы безопасности. И знал, где находится этот дом.

Криницын взял след. И ночь — не препятствие. Две машины с вооруженными бойцами СОБРа помчались в дачный поселок.

* * *

Валера утверждал, что в их комнате никто не появится до самого утра. Но он ошибся.

Под утро дверь тяжело открылась, и на пороге появились два мордоворота. У одного пистолет-пулемет «узи», у второго электрошокер и наручники.

Никита понял — сейчас его вырубят электрошокером. Чтобы не трепыхался, когда на него наденут наручники. А когда он придет в чувство, куда-то поведут.

Только шокером до него еще нужно дотянуться. Время на это требуется. А пуля, она быстрей.

— Стоять! — громко прошептал Никита.

И направил на первого громилу пистолет. «Браунинг» в вытянутой руке подействовал на того похлеще всякого электрошокера. Как вкопанный, застыл. Глаза от удивления чуть из орбит не выскочили. Никак не ожидал он увидеть «ствол* в руке пленника.

Да и Никита не ожидал, что ему оставят пистолет. Не думал, что Боров допустит такую безалаберность.

«Хвост» за собой сумел обнаружить, Никиту вычислил, просчитал каждый его шаг. Красиво его обыграл. Как пацана дешевого, вокруг пальца обвел. А на какой-то ерунде прокололся.

Никита взял с собой три пистолета. Костюм он надевать не стал. Старые джинсы с широкими штанинами надел, свитерок. А под свитер наплечную кобуру не натянешь. Поэтому два пистолета он держал за поясом штанов: один со спины, другой с живота. Оба этих «ствола» и забрали у него в первую минуту. Боров подумал, что это все. И другие так подумали. Поэтому не продолжили обыск. А у Никиты на ноге, под брючиной ниже колена, в специальной кобуре третий «ствол». «Браунинг» покойного Пал Сергеича. Без глушителя пистолет. Но какая разница?

Стоило только протянуть руку, хлопнуть по штанине. И все, остался бы он на бобах. Только кулаки и зубы в качестве оружия Против электрошокера в ловких руках — это ничто

Но руку никто не протянул. И пистолет остался у Никиты. Теперь он хозяин положения.

— «Пушку» на пол! — шепотом приказал он. Первый мордоворот послушно положил на пол пистолет.

— А ты чего встал? — рявкнул он на второго. — Цацки на пол!.. Руки в гору! Оба! И к стене! Спиной ко мне!

Требование было выполнено.

Никита шагнул к противнику. И одновременно с ним то же движение сделал и Валера. Никита огрел одного мордоворота рукоятью пистолета по затылку. Валера — второго кулаком по темечку. Результат один. Оба парня растянулись на полу.

Для большей уверенности их сковали наручниками.

Валера подобрал с пола трофей.