Шрифт:
Интервал:
Закладка:
648 НАТ. ДОМ АДАМА ЯНГА, ДЕНЬ
Адам в саду позади дома. Ему грустно. Вдруг из-за изгороди раздается тихий СВИСТ.
Показывается голова Пеппер. А за ней Уэнсли и Брайана.
Пеппер. Твоя мама запретила нам с тобой разговаривать. И мы обошли кругом.
Адам пожимает плечами.
Брайан. Адам, что вчера было?
Адам. Так, пустяки. Неважно. Я всегда пытаюсь помочь, а в итоге меня сажают под домашний арест.
Уэнслидейл. И когда тебя отпустят?
Адам. Боюсь, что еще очень нескоро. Через много-много лет.
Пеппер. Может, завтра?
Адам. А может, и завтра. Наверняка они уже забудут. Как обычно.
Пеппер. В Нортон приехал цирк. Мы хотим съездить туда на великах и посмотреть представление.
Адам. Езжайте. А я уж тут как-нибудь.
Они уезжают.
Адам остается один. Рядом с ним сидит Барбос и смотрит на него. Адам оглядывается. Его осеняет.
Он смотрит на неприступную изгородь.
Адам. Барбос. Отойди от изгороди. Если ты убежишь, мне придется погнаться за тобой, чтобы тебя поймать, а мне запретили уходить из сада. Но придется… если ты убежишь.
Пауза. В изгороди появляется дыра, сквозь которую вполне могут выбежать собака и мальчик. Барбос смотрит на Адама, выбегает в дыру и мчится в поле за домом…
Адам довольно улыбается.
Адам. Стой, Барбос! Плохая собака! Вернись сейчас же!
И бежит за ним.
649 НАТ. ПОЛЯ НЕПОДАЛЕКУ ОТ ТАДФИЛДА, ДЕНЬ
Барбос мчится вперед, за ним со смехом бежит довольный Адам.
Камера отъезжает.
Бог (ГЗК). Что-то ему подсказывало, что вот-вот настанет конец. Не света, конечно же, всего лишь лета. И оно больше не повторится. Никогда.
Ньют и Анафема сидят у костра на вершине холма.
Адам останавливается на мгновение, смотрит на дым от костра.
Агнесса Псих в дыму замечает Адама и подмигивает ему. Анафема и Ньют машут мальчику, он машет в ответ и убегает, а следом за ним и Барбос…
Потом мы видим, как его рука срывает ЯБЛОКО с дерева.
Р. П. Тайлер (ВПЗ). Ах ты ж! Адам Янг, а ну прочь от моей яблони! Я всё расскажу твоему отцу!
Адам бежит, с наслаждением откусывая кусок яблока.
Бог (ГЗК). Он не понимал, почему некоторые так негодуют, когда кто-то ест их яблоки, но если бы это было не так, жизнь казалась бы куда скучнее. Адам считал, что нет такого яблока, которое не стоило бы добыть, даже рискуя нарваться на неприятности.
Мальчик с собакой наслаждаются лучшим днем своей жизни.
650 НАТ. БЕРКЛИ-СКВЕР, ДЕНЬ
На скамье в саду Беркли-сквер сидят Азирафель и Кроули. Чудесный погожий день.
Азирафель. Думаешь, теперь они оставят нас в покое?
Кроули. Скорее всего, сделают вид, будто ничего и не было. Ну что, никто не смотрит?
Азирафель (подносит ладони к вискам, сосредоточивается). Никто. Давай меняться обратно.
Бог (ГЗК). Всё случилось так, как предсказывала Агнесса. Они играли с огнем, и им пришлось разумно выбирать лица. Что они и сделали.
Кроули с Азирафелем берутся за руки, и мы видим, как они ПРЕВРАЩАЮТСЯ: Кроули становится Азирафелем, а Азирафель становится Кроули.
Кроули. Клетчатый воротничок? Серьезно?
Азирафель. Клетка сейчас в моде. Что ж, последнее пророчество Агнессы Псих оказалось верным. (Рассказывает, довольный собой.) Я попросил у них резиновую уточку! И заставил архангела Михаила сотворить чудо и дать мне полотенце.
Кроули. Они оставят нас в покое. На какое-то время. Если хочешь знать мое мнение, обе стороны воспользуются этим как передышкой перед серьезной заварухой.
Азирафель. Я думал, это она и была.
Кроули (качает головой). Я так думаю, по- настоящему серьезная заваруха будет, когда все наши выйдут против всех них.
Азирафель. Что? Ты имеешь в виду, Рай и Ад против человечества?
Кроули пожимает плечами. Они направляются прочь…
Кроули. Пора уходить из сада. Позволь искусить тебя обедом.
Азирафель. Искушение принято. Может, в «Ритц»? Сдается мне, там только что чудом освободился столик на двоих.
651 ИНТ. РЕСТОРАН ОТЕЛЯ «РИТЦ», ДЕНЬ
Пианист играет легкую музыку, подходящую для застолья…
Кроули и Азирафель обедают в ресторане. Наслаждаются земными благами. Официант наполняет их бокалы.
Азирафель. Я убежден, что ничего бы не получилось, если бы ты в глубине души не был хоть чуточку, но добр.
Кроули. Или если бы ты в глубине души не был засранцем, с которым не стыдно водиться. Твое здоровье. И за этот мир.
Азирафель. За этот мир.
Звон бокалов. Мы слышим пение птиц…
Бог (ГЗК). Вероятно, последние испытания всё-таки пошатнули природу реальности, поскольку, пока они обедали, на Беркли-сквер действительно пел соловей[27]. Правда, за шумом машин его никто не услышал, но он всё равно пел.
Экран темнеет, начинаются титры, и мы слышим песню…
ПЕСНЯ
That perfect night, the night we met,
There was magic abroad in the air.
There were angels dining at the Ritz
And a nightingale sang in Berkeley Square.
I may be right, I may be wrong,
But I’m perfectly willing to swear
That when you turned and smiled at me
A nightingale sang in Berkeley Square. [28]
ЗАТЕМНЕНИЕ.
ФИНАЛЬНЫЕ ТИТРЫ
Удаленный, как это ни прискорбно, эпизод с другими четырьмя всадниками апокалипсиса
Кинопроизводство устроено таким образом, что, сколько бы ни было у вас денег и времени, в конце концов не хватит ни того, ни другого. Первой жертвой времени и бюджета пал эпизод с Другими Четырьмя Всадниками Апокалипсиса. Мы даже выбрали актеров на роли (веселых, великолепных и, чего уж там, выглядели они жутковато – словом, то, что нужно), но незадолго до читки пришлось урезать график на несколько дней, а бюджет – на солидную сумму, и я, скрипя зубами, принялся сокращать текст. Вот что я вырезал. Представьте, как бы это выглядело на экране…
НАТ. ШОССЕ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ, ДОЖДЬ, ДЕНЬ
Война, в красном кожаном наряде, съезжает с шоссе и останавливается возле автозаправки/кафе.
НАТ. КАФЕ «ВЕСЕЛЫЙ КАБАНЧИК», БУРЯ, ДЕНЬ
Война слезает с мотоцикла. Неподалеку припаркованы четыре больших помятых мотоцикла «Ангелов Ада».
Погода ненастная: порывистый ветер, дождь, вывеска «Мороженое» раскачивается.
Из кафе выходит БИЗНЕСМЕН с КЛИЕНТОМ. Они о чем-то весело болтают.
Война снимает красный шлем, встряхивает длинными темно-рыжими волосами, как в рекламе шампуня или в фильме шестидесятых годов о Джеймсе Бонде…
Бизнесмен на ходу оборачивается
