— Я в курсе этого. — Сложно не восхищаться выдержкой Хантера, я бы, наверное, уже искала бы этого Кирана, чтобы дать по морде за то, как он поступил с матерью, а историк спокоен, и только потемневший взгляд выдает его чувства. — В курсе, что она практически осталась на улице. С деньгами, да, но еще и с сыном-вервольфом и непониманием, что с ней происходит. Но моим отцом может быть, кто угодно. Любой вервольф. Почему я должен вам верить?

— Ты можешь никому не верить, — Доминик подходит к своему столу, берет единственную папку, лежащую в центре, и протягивает Хантеру. — Но факты есть факты. Это тесты на ДНК: твой и Прайера. И судя по этим тестам вы ближайшие родственники.

Хантер рассматривает бумаги долго, словно не может поверить своим глазам, и я впервые вижу его настоящего, а не того, кого он хочет показать миру. Более открытого, уязвимого. Это длится несколько мгновений, потом он снова становится привычным Хантером.

— Почему он это сделал? — вопрос риторический, но неожиданно Доминик спрашивает:

— Почему бы не спросить у него самого? Тем более что для этого достаточно переместиться в конференц-зал далее по коридору.

Только сейчас я вспоминаю о том, что отец Августа тоже один из старейшин, а старейшины здесь. Ну конечно же! Доминик сделал это специально, позвал их.

Хантер приходит в себя первым: не говоря ни слова, он выходит из кабинета. Мэтью с довольным видом шустро направляется следом. Понятно почему, у него свой клык на старейшин.

— Мне можно с тобой? — интересуюсь я, вскакивая с дивана.

— Разве я могу тебя остановить? — улыбается мой волк.

Только он и может, но…

— Мне бы не хотелось ничего пропустить.

Мы быстро проходим коридор и успеваем заметить, как Хантер без стука входит в широкие двери зала для переговоров.

— Тогда пойдем. Тебя это тоже касается.

— Я все еще не могу понять, каким образом.

— Пусть это будет неожиданностью.

Что-то в последнее время вся моя жизнь состоит из сплошных неожиданностей, но я не жалуюсь. Очень хочется посмотреть, как старейшинам прищемят хвосты, а судя по азарту Доминика, который я чувствую, именно это их и ждет.

Мы успеваем вовремя, к самому началу представления, где Хантер уже преодолел расстояние от дверей до окна и держал за горло высокого темноволосого вервольфа. А тот, кажется, не мог блокировать этот захват.

— Почему? — интересуется Хантер, игнорируя всех и вся.

— Что почему?

— Почему ты отказался от меня и моей матери?

— Я ничего не понимаю. Ты кто такой?

— Очевидно, твой сын.

— Что за чушь!

При виде нас Джейсон Конелл поднимается со стула.

— Доминик, что все это значит? И что здесь делает он? — последнее относится то ли к Мэтью, то ли к Хантеру. Судя по замешательству дяди Одри, он и сам не определился.

— Хантер, отпусти его, — приказывает Доминик. — Ты и так достаточно доказал старейшинам, что ты не полукровка, а настоящий вервольф.

Как ни странно, историк подчиняется, и старейшина Прайер, кашляя, отступает на несколько шагов. Третий старейшина, пожалуй, самый молодой из них, подхватывает его и не позволяет упасть.

— Объяснись, — рычит Конелл на Доминика, но мой волк даже бровью не ведет.

— С удовольствием. Наверное, стоит начать с благодарностей тебе, Джейсон. Именно твое предложение помогло мне раскрутить этот змеиный клубок. Когда ты пришел ко мне и пообещал не только свою племянницу, но и место старейшины. Самое престижное место в мире вервольфов. Взамен мне нужно было всего лишь отказаться от своей женщины. Забыть обо всем и молчать.

Тон Доминика веселый, насмешливый, но я чувствую скрытую ярость, которая тут же стихает, стоит мне взять его за руку и сплести наши пальцы.

«Я здесь. Я рядом. Я с тобой», — будто говорю я, и он меня понимает, стискивая мою ладонь, согревая ее своим теплом.

— Тогда я задумался, — продолжает он. — Что информации об имани нет не просто так. Что, возможно, обо всех других случаях тоже попросту молчали. Я не мог найти что-либо о других, но я мог раскопать историю Хантера Бичэма. Тем более что сам Бичэм уверял, что в ней замешан мой дед, и это подтвердил мой дядя, Мэтью Экрот. Дед недолго пробыл альфой, но он всегда был тем, кто находил нестандартные решения для щепетильных вопросов. Именно через его счета прошли деньги для Нины Пай.

Я следила за Прайером и заметила, что после этих слов он слегка побледнел, но Доминик, он будто рассказывал эту историю не для всех, а для меня и для Хантера.

— Нина тоже была имани, о чем, естественно, не знала, пока не встретила Прайера. Она забеременела, но он от нее отказался, от нее и от ребенка, когда ему предложили брак с дочерью Джейсона Конелла и место старейшины.

Теперь он смотрит на дядю Одри, и об этот взгляд можно порезаться.

— Киран согласился, и Нине тоже пришлось согласиться, когда к ней пришли с угрозами. Что она могла сделать? Ей пришлось выбирать между правдой и жизнью. Впрочем, прожила она недолго.

— Вы убили мою мать, — Хантер говорит это тихо, но даже у меня пробегает холодок по спине.

— Она бы все равно умерла, — оправдывается Прайер. — Потому что человеческая женщина не способна выносить волчонка.

— Способна, — отвечает за Хантера Доминик. — С условием, что ее пара — а только в истинных парах рождаются такие дети — будет с ней рядом. Во время беременности и родов.

Это то, что узнал Хантер? Только он решил, что истинная пара мы с ним. Но это не так, я всегда знала, что это не так. Что мой мужчина — Доминик. Чувствовала это.

Мне хочется его обнять. Безумно! Но я держусь, потому что ничего еще не кончено.

— Это ради сохранения порядка, — отвечает старейшина Конелл. — Если человеческие женщины начнут рожать от вервольфов, то в нашем мире начнется хаос. Волчицы будут не нужны.

— Точнее, они перестанут быть товаром и залогом успешных сделок, а в некоторых случаях игрушками для чьих-то жестоких игр. Они станут просто женщинами.

— И кому это нужно? Тогда ими будет совершенно невозможно управлять! — он осекается, но уже поздно.

— Вот мы и добрались до сути, Джейсон, — говорит Доминик. — Старейшины должны следовать закону, помогать альфам, а не стоять над ними, не держать в страхе остальных вервольфов. Когда Одри назначала Шарлин встречу, я решил, что ты подослал свою племянницу для запугивания, но ошибся. Зато сегодня камеры все записали. Поэтому я покажу наш разговор всем альфам на Совете волков, разговор, анализ ДНК и рассказ Мэтью. А потом мы все поговорим и выберем новых старейшин. Непредвзятых и с более прогрессивными взглядами.

В конференц-зале становится настолько тихо, что я слышу стук своего сердца.