Хантер размышляет достаточно долго, чтобы я начала нервничать. Правда стоит по-настоящему заволноваться, мои волнения тут же перебивает уверенность Доминика. Он чувствует, что со мной и малышом все в порядке. Кажется, истинность — это действительно полезно. Иногда.

— Я согласен, — говорит историк.

— Тогда жду тебя утром в моем главном офисе.

Мужчины кивают друг другу, и Хантер уходит.

Можно выдохнуть и расслабиться, что я и делаю, окончательно повисая на Доминике.

— Домой? — предлагает Доминик.

— Домой! — соглашаюсь я.

Доминик отвез меня в дом на Мантон-Бэй, он был ближе, а нам обоим нужен был отдых. К тому же, бой с Кампалой не прошел бесследно: оказалось, что Доминик сломал запястье, и из-за усталости кровавые борозды от когтей на его груди отказывались затягиваться. Но этот упрямый волк не захотел ехать в больницу!

В итоге мы сошлись на компромиссе: он вызывает доктора Милтона в свой городской дом. Доктор посмотрит и меня, и его. Нужно ли говорить, что уснули мы поздно, а точнее, уже рано утром? После того, как Милтон подтвердил, что с нашим сыном все в порядке и занялся запястьем Доминика, я просто рухнула на постель, а очнулась уже в объятиях любимого волка.

Моего любимого волка.

Я лежала и рассматривала его, наслаждаясь каждым мгновением, пока Доминик не шевельнулся:

— Ты слишком громко думаешь, Шарлин, — заявил он, приоткрыв один глаз.

— Что? — покраснела я. — Как? Я тоже ловлю тебя, но я не слышу слов, только чувства.

Доминик смеется и перекатывается на спину, так, что я оказываюсь лежащей на нем. К счастью, борозды почти затянулись.

Он проводит ладонью по моей щеке.

— Разве чувств недостаточно? Они лучше слов.

— Не поспоришь. Как это вообще возможно? Наша связь. Раньше такого не было.

— Думаю, этот вопрос нужно задать нашему новому другу.

Я приподнимаюсь на руках, чтобы заглянуть Доминику в глаза.

— Ты подружился с Хантером?

— Нет, это был сарказм, которому я научился у тебя.

— Но ты согласился ему помочь, — напоминаю я.

— Чтобы он отстал от нашей семьи.

Семьи.

Мое сердце сладко замирает, но в следующее мгновение болезненно сжимается. И Доминик хмурится, поймав перемены в моем настроении. Он теперь все ловит.

— Я была неправа, когда отказалась выходить за тебя, — признаюсь я. — И еще более неправа, что сделала это в присутствии родителей.

Доминик глубоко вздыхает.

— Я тоже был неправ. Не нужно было решать за тебя. В том числе, и насчет твоего общения с Хантером.

— Я не хотела общаться с Хантером, я просто…

Договорить мне не позволяют, на этот раз переворачиваясь и укладывая на спину меня.

— Я знаю. — Доминик осторожно поглаживает мой живот. — Ты заботилась о ребенке, а я ревновал.

— Между прочим, зря. Потому что ни к одному из мужчин я не испытывала то, что испытываю к тебе.

— Даже к Дэнверу?

— Да. Хотя мне сложно представить, что он настолько меня возненавидел.

— Думаю, в первую очередь, он ненавидел себя и свое бессилие.

Ненавидел себя, а ранил других? Наверное, я больше не хочу копаться в его мотивах. Чтобы это ни было, я больше не имею к этому никакого отношения.

— Что его ждет? Его и Лабрю.

— Они не являются членами ни одной стаи, поэтому и отвечать будут не перед альфой и старейшинами. Их будут судить по законам Легории.

— А Анна? — вспоминаю я о матери Дэна. — Она член твоей стаи.

Лицо Доминика суровеет.

— Больше нет. Она не просто предала мое доверие, она навредила моей женщине. Кримсон в курсе, и собирается отправиться вместе с ней. Если не ошибаюсь, он собирается увезти ее из Крайтона, у них есть дом в Абируке.

— Что их ждет?

— Та жизнь, которую они сами построят.

Несмотря на мои непростые отношения с этой семейкой, понимаю, что в глубине души больше не испытываю к ним ненависти и рада этому факту. Нам всем нужен шанс начать все заново.

— Мне нужно встретиться с Бичэмом, иначе я бы провел в постели с тобой хоть весь день.

— Я поеду с тобой!

— Шарлин, — рычит он.

— Что? — я показываю ему язык. — Ты же знаешь, что я чувствую себя замечательно. Мне тоже хочется задать ему пару вопросов.

Напоминание о том, что мы теперь вместе, и решать отныне все будем вместе, сработало. Доминик согласился взять меня с собой в офис, а я подумала, что к этому можно привыкнуть — к тому, что вы все делаем и решаем вместе. В рамках разумного, конечно. Что касательно моей безопасности, теперь я решила с ним не спорить. По крайней мере, до тех пор, пока наш сын не появится на свет.

Впрочем, даже тут Доминик умудрился меня удивить, за завтраком заявив, что так как Кампала за решеткой, а его родители покидают Крайтон, мы можем вернуться в особняк на Мантон-Бэй, и я смогу чаще бывать в магазине. Услышав новости, я перегнулась через стол, притягивая моего волка к себе и целуя его, как в первый и последний раз.

В общем, про завтрак мы забыли и, конечно же, на встречу опоздали. Но стыдно от этого не было. Во мне будто выключились все запреты и предрассудки, я пьянела от каждого его взгляда, от прикосновения, даже от того, как он произносит мое имя. Хрипло, растягивая букву «р». Вместо этих запретов в меня влили чистейший концентрат счастья. И в таком состоянии казалось, что я справлюсь со всем.

Мы справимся со всем.

Потому что теперь мы чувствовали друг друга так, как не чувствовали раньше. И это тоже было новым, необыкновенным, волшебным.

Но реальность имеет свойство волшебство разрушать. В моем случае, когда мы с Домиником поднялись в приемную его офиса, это были слова встречающей нас Венеры:

— Альфа Доминик, старейшины здесь и ждут вас в большом конференц-зале.

Старейшины? Их-то как сюда занесло? Хотя вернее будет сказать — зачем принесло.

Но Доминик ничуть не удивлен.

— Отлично, Венера. А что насчет Бичэма?

— Прим Бичэм в вашем кабинете. Он тоже ждет, но…

— Но?

— Кажется, он не слишком доволен задержкой. Впрочем, так как вы будете общаться со старейшинами, может, мне перенести встречу?

— Нет, — говорит Доминик.

— Нет? — испуганно хлопает глазами Венера.

— Сначала я поговорю с Бичэмом. Попроси старейшин подождать, и сразу проводи ко мне моего гостя, когда он приедет.