– Наташа, – сделал Хафиз замечание дочери.

Она хихикнула.

– Если честно, я вообще не помню, чтобы когда-то видела детей дяди Хуссейна. И тетю Адель тоже. Она очень милая.

– Это из-за нее дядя Хуссейн бросил Марджану? – спросил Заин.

– Марджана тоже очень красивая. – Хафиз закрыл крышкой кленовый сироп. – Все поели?

– Мне нравится тетя Адель, – продолжал Заин. – Но мне жалко Марджану. Потерять семью очень неприятно.

– Не волнуйся, сынок, – Хафиз потрепал его по голове. – С нами ничего подобного не случится.

Я встала и начала убирать со стола.

– Давай я, – взял Хафиз посуду у меня из рук.

– Не надо! – вырвалось у меня гораздо резче, чем я хотела. – Прости. – Я опустила тарелку на стол. – Просто… Не надо так вокруг меня суетиться.

Хафиз отошел. Дети оставили нас в кухне вдвоем и пошли смотреть телевизор. Я мыла посуду, глядя на свое отражение в кухонном окне. Мои щеки были оранжевыми, подбородок – зеленым, а лоб наполовину желтым, наполовину красным. Цвета осени из парка позади дома. Я казалась разбитой на части, как сшитое из кусочков лоскутное одеяло.

– Я думал, позже можно будет куда-нибудь сходить. Вдвоем, только мы с тобой. Праздничный обед, – предложил Хафиз.

– Сегодня все закрыто.

– Не все, – сказал он. – Только оденься потеплее.

– Куда мы идем? – спросила я.

– Тут недалеко, – ответил Хафиз.

– В парк? – сказала я, когда мы перешли дорогу.

– Присядь вот тут на скамейку, – сказал он. – Я сейчас.

Он вернулся через десять минут, неся в руках промасленный бумажный пакет. В нем лежало два куска горячей пиццы.

– Помнишь? То первое Рождество, когда мы поженились? Мы гуляли и ели пиццу?

И он снимал с нее для меня красный лук.

– И я тогда сказал, что сделаю все, чтобы ты была счастлива.

– Это было очень давно, – у меня сжалось горло.

– Да, – ответил он. – Еще до Паши Моради. У нас ничего не было, но мы были друг у друга.

Мои слезы закапали на роскошную пиццу с печеными красными перцами.

– Я хочу все вернуть, Шейда, – сказал Хафиз. – Хочу вернуться назад и начать сначала. Я начинаю курс психотерапии. Со следующей недели.

Я поглядела на него. Он старался. Он так хотел оставить все призраки в прошлом. Я столько лет ждала этого дня. А теперь, когда он настал, он больше мне не нужен.

Не надо. Не старайся. От этого мне только труднее.

– Это замечательно, – ответила я.

Прекрати думать только о себе, Шейда. Ему это нужно, чтобы поправиться, чтобы обрести себя.

– Я очень рада.

Мне удалось улыбнуться. Но какая-то часть меня испытывала ярость.

Хафиз, почему именно теперь?

Худшее, что я могла сделать, – это бросить его теперь. Когда он так близко, когда наконец обратился за помощью.

Это нечестно! – кричала другая часть меня. – ЭТО НЕЧЕСТНО!

Я поднялась.

– Я, пожалуй, проедусь.

– Я с тобой, – сказал Хафиз.

– Нет! – это снова прозвучало слишком резко. – Мне нужно побыть одной.

Мы молча вернулись к дому. Когда я отъезжала, Хафиз стоял на тротуаре, держа два куска холодной пиццы.

Я чувствовала, что убегаю в тот момент, когда особенно нужна ему, но просто не могла оставаться с мужем. Мне требовалось проветрить голову. Что мне делать с возвращенной мне жизнью? Как провести ее? Здесь, со своей семьей, оставаясь хорошей женой и матерью? Любящей их всех, как они того заслуживают? Или там? С Троем? Просыпаясь в предвкушении на рассвете каждого нового дня, чувствуя себя более живой, чем за все предыдущее время?

Я нажала на газ так, что шины взвизгнули, оставляя следы на дорожном гравии.

– Трой! – Я распахнула дверь в его лофт. – Трой!

Я прошла везде, обходя все углы: кухня, прачечная, бассейн, библиотека. Троя не было.

Сняв куртку, я опустилась на диван и закрыла лицо руками.

– Шейда?

Он стоял в проходе с полотенцем вокруг бедер и мокрыми после душа волосами.

И никогда не был красивее.

Я кинулась к нему, обхватила руками за шею.

– Трой, я исчезаю.

– Что слу…

Я не дала ему закончить фразу. Мой рот поглотил его.

– Ты мне нужен. Как же ты мне нужен!

– Ты уверена, что так можно? После операции всего месяц…

– Все нормально. – Я отшвырнула полотенце и опустилась на колени, беря его в рот всего, так глубоко и крепко, как только могла.

– Шейда… – Он оперся о стену, пытаясь замедлить меня.

Я сосала его яйца. Лизала член, обхватив его обеими руками. С каждым кивком головы, каждым движением языка я восстанавливала свою силу, свою женственность, свое поруганное тело. Мой голод и тоска по нему выпустили наружу бесстыдного, жадного зверя. Я застонала, почувствовав на губах вкус его возбуждения, растерла его между кончиков пальцев, размазала по себе.

Он дрожал. Вцепившись пальцами в мои волосы, он отдавался мне.

– Не останавливайся. Не останавливайся. Черт, не останавливайся.

Я провела языком по краю головки. Он дернулся. Взглянув, я увидела, что он смотрит на меня с выражением, от которого меня всю пронзило током желания.

– Я так по тебе скучал, – хрипло прошептал он.

Не отводя взгляда, я продолжала. Он крепче вцепился в мои волосы, подавая знак подступления оргазма, но я не отняла губ, а только теснее прижалась лицом к его ногам.

– А-а-ах! – ударил он кулаком в стену.

Мой рот наполнился его извержением. Обхватив руками его напряженные ягодицы, я выпила все до капли. В горле поднялась тошнота, но я не хотела упустить ни одной его капли. Я хотела впитать его целиком, во всех проявлениях.

Он медленно начал сползать по стене, пытаясь отдышаться.

Я выпустила его изо рта, взяла в руку, стала тереться об него лицом. Мне не хотелось расставаться с ним. Не хотелось, чтобы это кончилось.

Он сполз до самого пола, опираясь спиной о стену, подобрал полотенце, укрылся им и обнял меня. Мы сидели так, закрыв глаза и прислушиваясь к дыханию друг друга.

– Ты меня просто наизнанку вывернула, – его голос дрожал от эмоций.

Взглянув на меня, он нахмурился.

– У тебя все в порядке?

– Да. Теперь, когда я с тобой.